"Алексей Биргер. Тайна волжской Атлантиды" - читать интересную книгу автора

- То есть? - я недопонял, потому что дочитывал "Потоп", где все
неслось к благополучному концу.
- Ну, я, вот, думаю. У нас главный Д'Артаньян - Михаил Боярский. Но
ведь не назовешь дом "Боярский". А больше ничего в голову не приходит.
- Еще пушкинский Руслан есть, - сказал я.
- Нет, не годится, - покачал головой мой братец. - Руслан - это было
слишком давно. Надо, чтобы эпоха соответствовала.
- Ну, возьми что-нибудь из русской истории. Из времени Петра Первого
или из войны двенадцатого года. Багратион там, Меньшиков или Ермолов.
- Тоже не совсем, - вздохнул Ванька. - Тут, действительно, надо
тютелька в тютельку найти...
И он с головой накрылся одеялом.
На четвертый день Ванька решительно направился к щиту с названием
дома, выдернул его из земли и унес в сарай.
- Действительно, не совсем то! - пояснил он, перехватив наши с
Фантиком взгляды. - А вы бы лучше тоже над названием думали, чем рты
разевать! - добавил он.
Словом, отец проявил себя великим дипломатом. Если бы он потребовал от
Ваньки немедленно убрать эти "портянки", то был бы смерч и ураган. Но он
аккуратно, не забыв похвалить моего братца за труд, посеял в Ванькиной
голове сомнения, так ли идеальна его придумка, и Ванька, в конце концов,
самостоятельно внял голосу разума.
Вся эта история произошла буквально несколько дней назад. Приехай
кузнец чуть пораньше - и он бы застал этот щит с названием. Но теперь он
мог любоваться домом без угрозы его рассудку. Можно представить, как бы он,
с его обстоятельным и здравым умом, стал соображать, "что щит сей значит"
(мама по многим случаям и по отношению к разным вещам и событиям говорит
"что сон сей значит", но, по-моему, тут вполне можно "сон" заменить на
"щит"). Интересно, посчитал бы он нас приютом умалишенных или нет. Скорее,
нет, но, все равно, мне кажется, ступать бы он стал как на минном поле,
опасаясь потревожить неведомое лихо, водрузившее это таинственное слово,
"Портосянки".
А так, он спокойно вошел в дом, и история продолжилась.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ПОВЕСТЬ О ЗАТОПЛЕННОМ ГОРОДЕ, СТОЛИЦЕ ДРЕВНЕГО КНЯЖЕСТВА

Отец, которому я показал первые главы, посмеивается и говорит, что у
меня получается повествование навроде книги про Тристрама Шенди. Он
объяснил мне, что был такой знаменитый английский писатель, Лоуренс Стерн,
который написал огромный, в пятьсот страниц, роман, называющийся "Жизнь и
мнения Тристрама Шенди, джентльмена". Но все дело в том, что самого
Тристрама Шенди, джентльмена, от лица которого ведется повествование, и
который взялся поведать про свою "жизнь и мнения", там нет! Тристрам Шенди
начинает рассказ с дня своего рождения и так постоянно отвлекается,
описывая все мельчайшие события этого дня и людей, которые в эти события
были вовлечены, что, за все это неимоверное количество страниц, и до своего
рождения не доходит!
- Очень смешная книга, - сказал отец. - Хотя, наверно, её юмор ты