"Алексей Биргер. Тайна костяного гребня (Приключения в стране озер)" - читать интересную книгу автора

Христианская церковь всегда осуждала эти празднества, считая, что "во время
оных мерзость творится", и преследовала их участников. Еще в одиннадцатом
веке митрополит Иоанн жаловался в своей грамоте, что "приносят жертву бесам,
и зверям, и водам". Вот против "жертв бесам" и боролись. Боролись, как вы
понимаете, очень жестоко. Точно по Джерому Джерому, в его "Праздных мыслях
лентяя", - усмехнулся Станислав Борисович. - "Если пещерный человек говорил,
что он "раздавил своего оппонента", то родные и друзья оппонента больше
оппонентом не интересовались, потому что это значило, что на оппонента
сброшен кусок скалы весом килограмм этак в пятьсот". И казнили по-всякому,
когда ловили, и сжигали. Если вы видели фильм Тарковского "Андрей Рублев",
то помните, конечно, эту сцену, когда на Ивана Ку-палу идут русалии -
пиршество на берегу - и все жгут костры, и купаются нагишом, а потом
нагрянувшие невесть откуда монахи и сопровождающие их воины ловят
купальщиков и казнят... В фильме есть исторические неточности, но, по сути,
все верно изображено. Так вот, главное, чему сопротивлялся народ при
введении христианства, это запрету на русалии, и люди продолжали устраивать
русалии еще долго, как за это ни карали. И если мы поглядим на расположение
первого городища - то увидим, что находился он немного на отшибе, так, чтобы
никакая власть не достала. Здесь корабельщики могли останавливаться для
ремонта своих судов и для перетаскивания их волоком через перешеек, пока
самый первый канал между озерами еще не появился. Значит, на корабельщиках
можно было заработать и жить безбедно и спокойно, потому что вряд ли какие
духовные власти и карательные отряды сквозь леса добрались бы незамеченными.
И само место - берег озера на впадении реки - очень хорошее для празднования
русалий. Словом, с какой стороны ни погляди - получается, что поселение,
скорее всего, было основано людьми, ушедшими на "вольные выселки", чтобы
жить как вздумается и без помех отмечать традиционные для них празднества.
И, надо думать, на эти празднества народ собирался издалека, зная, что на
Ивана Купалу они здесь найдут и стол, и кров, и уже зажженные костры...

Так вот почему вы меня о кострах спрашивали! - осенило меня.

Именно поэтому, - кивнул Станислав Борисович. - Мне думается, тот изгиб
озера был идеальным местом для русалий, и какие-то следы должны были
остаться, если там Ивана Купалу отмечали двести лет подряд, из года в год.
Но, естественно, такое поселение не могло существовать вечно. С усилением
христианского государства его, конечно, должны были в итоге прихлопнуть. И
вот, в двенадцатом веке - скорей всего, на Ивана Купалу, чтобы побольше
еретиков и безбожников подловить - сюда добрался-таки карательный отряд...

И поселение сожгли, и всех убили? - подсевшим голосом спросил мой
братец.

Кого просто убили, кого сожгли заживо, - ответил, кивнув, Станислав
Борисович. - В домах заперев или прямо на берегу, на кострах... Такова моя
теория. Но вот Левой Гургенович считает по-другому. Он полагает, что все
происходило естественней и проще. Что люди переместились туда, где им стало
удобней и выгодней. Особенно после того, как провели первый канал между
озерами и корабли стали останавливаться в большом озере, не задерживаясь в
малом.