"Алексей Биргер. По ту сторону волков" - читать интересную книгу автора

почему никакая следственная бригада не приезжала? А если приезжала, то
почему не взгрела всех ответственных лиц по первое число? Почему позволила
им развести руками - "мол, сами видите, сторожа невесть кто уходил, а где мы
теперь охрану найдем?" - и с тем спокойненько уйти в кусты? Почему
безопасность лошадей не поставили на первое место? Не нравилось мне это, ох,
не нравилось. Сам знаешь, когда такие вещи происходят, то любому, у кого
башка на плечах, а не студень, очевидно: есть за этим личная
заинтересованность кого-то такого, кого лучше не трогать.
В тоже время я видел здесь свой шанс. Найди я преступника и покончи с
ним - я совсем иначе себя поставлю, закреплюсь на новом месте. В оборотня я
не верил. Но, раз вся округа верит, то, даже если я поймаю вполне реального
человека, по всей округе пойдет слух: мол, новый начальник оборотня поймал.
И на меня глядеть будут другими глазами. Ради такого стоило рискнуть.
Одно мне было ясно: слишком многое в этом деле вращалось вокруг
конезавода, чтобы такая привязка могла быть чистой случайностью. Недаром
ведь даже на одну из лошадей молва вину валила. А если преступник - кто-то
из работников конезавода? Тогда вообще все яснее ясного. И проходить на
территорию ему бы ничего не стоило, и сторожа он мог захватить врасплох за
милую душу, и даже пособником конокрадов потом стать. Но зачем такой
зверский способ убийства?
Я прошелся по окрестностям, чтобы ногами к ним привыкнуть, перекинулся
с людьми парой словечек - да, новый участковый я, да, буду порядок
наблюдать. Около водочного ларька группка парней стояла - присмотрелся к
ним, стараясь запомнить, потому как почти не сомневался, что многие окажутся
моими клиентами. Один из них, заметив мой пристальный взгляд, рванулся даже
ко мне с угрозой - чего, мол, выпялился? - но второй схватил его за рукав,
тихо зашептал что-то, и тот успокоился. Видно, дружок его уже успел
пронюхать, кто я такой, и знал, что пялиться и присматриваться - моя
обязанность.
Тоже странно: вроде и безлюдно почти на улицах, и мало с кем я
поговорить успел, а все вокруг уже знают, кто я такой, словно я - камень,
брошенный в воду, и от меня расходящейся рябью бежит этакое шу-шу-шу. И
ощутил я, как же здесь жизнь взаимосвязана и замкнута на себя и таится
посторонних. А я - словно чужеродное тело, заноза какая-нибудь, попавшая в
палец, и вокруг меня образуется волдырек, предупреждая весь организм о моем
вторжении и защищая его от меня. По всем клеточкам, нервам и артериям весть
бежит - но мне, занозе, никогда тем же путем не пройти и не перехватить
весточку. Волдырек, припухлость, что потом отторгнет меня вместе с капелькой
гноя.
Об этом, в общем-то, и Творогов говорил - что я зубы обломаю, пока
узнаю всем здесь известное. Даже не заговор молчания, а что-то еще похлеще.
Вернулся я в участок - в конторское помещеньице, расположенное в
небольшом отдельном домике. Те несколько дней, что прошли между смертью
моего предшественника и моим прибытием, здесь пара солдат дежурила. И
армейскому патрулю поручено было совершать обходы. Патруль - их пять
человек - должен был оставаться со мной, пока не сложится постоянный
милицейский штат. Впрочем, и отозвать их могли в любой момент. Людей не
хватало, и где-нибудь они могли понадобиться еще больше.
Я открыл сейф и вытащил ворох всяких служебных бумаг, которые только
начал просматривать накануне, заступив на должность. Сейчас меня больше