"Алексей Биргер. По ту сторону волков" - читать интересную книгу автора

будут. А о вурдалаке, или оборотне, или как его там, знают, к вашему
сведению, и наверху. И инструкцию мне дали: строго наказывать всякого, кто о
нем упомянет, - за распространение лживых слухов, порочащих советскую
власть. Так что смотрите у меня.
- Вот еще придумали - лживые слухи! - проговорила жена. - Значит,
наказывать тех, кто о нем говорит, чтобы все было шито-крыто и чтоб вам было
меньше хлопот? А куда вы убитых денете?
- Вот об убитых и поговорим. Только я присяду, если позволите. - И я
сел поближе к ихней "буржуйке". Я, если хочешь, по "буржуйке" разглядел, что
люди они порядочные и от безысходности, а не от чего другого, на воровство
угля идут. Тебе-то, наверное, уже неизвестно, что если буржуйку из хлипкого
металла углем перегрузить или неправильно его рассредоточить - это верный
способ учинить такой пожарище, что никто живым не выберется. Уголь надо
подкладывать понемногу да не валить к самым стенкам. Понимаешь? В стенки
должен ровный жар уходить, постоянный и не очень сильный. Уголь - это тебе
не дрова! Уголь, дай ему волю, сантиметровый чугун прожжет, И когда я
увидел, что Твороговы этих простых правил не знают, что у них одна стенка
уже перекалена, то понял: очень они старались всю зиму быть
законопослушными, и парень, может, во второй только, максимум в третий раз
за углем пошел, когда к марту все стопили, до последней щепки забора, до
последнего обломка ненужной мебели... Ну, с людьми, которые перед законом
робеют, и разговор другой... Да и, скажу я тебе, на жену Творогова тоже
поглядел... Молодая еще баба, красивая, а вот и ей приходится маяться. Не то
чтобы жалко стало... Я, ты знаешь, людей не жалею. А так. По справедливости,
что ли, решил их оценить.

Высик ненадолго призадумался. Калым ждал. А Высик, попыхивая папиросой,
думал о чем-то своем. Что ж, если и вспоминалась ему жена Творогова, если
вспоминалось нечто, по касательной прошедшее к истории с оборотнем, то об
этом он Калыму рассказывать не собирался. Никому не собирался рассказывать,
ни за что и никогда.
Выдержав паузу, Высик возобновил свое повествование.

Короче, присел я около "буржуйки" и продолжил:
- Я человек здесь новый, об убийствах слышал, но мне надо их изнутри
увидеть, так сказать. Понять, как они со здешней жизнью перекликаются.
Улавливаете, о чем я?
- Улавливаем, - так же хмуро проговорил отец. - Да чего там
рассказывать, знаем мы столько же, сколько остальные. Как обращаться-то к
вам, для начала?
- Высик я. Сергей Матвеич Высик. Буду порядок у вас наводить. Настроен
так, чтобы спуску никому не давать, хоть оборотню, хоть какому еще там
лешему.
- Петр Захарович я, Творогов, - представился он. - Чтобы сразу знали,
кого сажать, когда до меня дело дойдет. Так вот, началось все месяца три
назад, на конезаводе. Утром приходят - три лошади кем-то загрызены. По
всему, на волка похоже. А у нас ведь волков отродясь не бывало. Но с тех пор
каждую ночь стал раздаваться волчий вой. Решили ночного сторожа при конюшнях
оставить, с ружьем. Утром приходят - а сторож с отгрызенной головой.
- Прямо так - и с отгрызенной головой? - спросил я.