"Вилли Биркемайер. Оазис человечности 7280/1 (Воспоминания немецкого военнопленного) " - читать интересную книгу автора

степени и нашивку за рукопашную?
Когда толкотня и шум у русских становятся еще громче, я набираюсь
смелости посмотреть на часы, на них - скоро полночь. Наш унтер приметил
лучшее укрытие, он подает нам знак, и мы, пригнувшись, пробираемся туда.
Получилось, нас не заметили, но сердце у меня прыгает по-прежнему. Рот
пересох, я набираю немного снега, чтобы смочить губы. Отсюда лучше видно, и
мы не верим своим глазам: кругом танки, орудия, грузовики, и русские,
русские, русские. Откуда их столько?
До следующего дома метров двадцать, может быть, тридцать. Нам надо
туда. Это удается, русские нас не увидели. Не тут-то было! Целая орава
пьяных солдат во главе с балалаечником устраивает танцы вокруг. Часовых
нигде не видно. Плясать да водку хлестать - и это наши враги?
Мы немного пообвыкли. Русским ведь нас не видно, мы хорошо спрятались,
а нам отсюда все видно. Мы уже тихо переговариваемся и вскоре пускаемся в
обратный путь, к берегу Одера. Наш унтер осторожно высматривает, где лучше
пробраться, и вот мы уже у прибрежных кустов, и... Как гром из ясного неба -
пулеметная очередь поверх наших голов. Огонь усиливается, потом стихает.
Автоматные очереди, но где-то вдали. Мы буквально прилипаем ко льду реки. Я
весь в поту, кажется, до самого маскхалата. Я ничего не соображаю, только бы
выбраться, только отсюда, я жить хочу!
Унтер-офицер Марек видит, как нам с Ганди страшно, и успокаивает нас.
Его фронтовой опыт внушает нам уверенность, он ведь точно знает, что, когда
и как надо делать, мы ему верим без оглядки. Перебегаем по одному, унтер
командует, кому за кем. Какой же ширины здесь Одер? Проходит вечность,
прежде чем мы добираемся до своего берега и бросаемся ничком в снег, он
здесь глубиной по колено. Меня сотрясает рыдание, то же и с Ганди. А Марек?
"Ну, теперь можете и пореветь, честно заработали".
Добираемся до позиции, рапортуем командиру батареи. Унтер-офицер Марек
докладывает, сколько там танков и орудий, что делают русские. Ганди и меня
командир отпускает, мы плетемся в свой блиндаж. Товарищи нас приветствуют,
стрельба в деревне на том берегу их разбудила, они боялись, что нас
застукали. От меня ждут рассказов, но я хочу только одного - на свою охапку
хвороста, только спать, не хочу ни есть, ни пить, не хочу и Железного креста
1-й степени, хочу забыть эту ночь и этот страх. Смертельный страх, который
меня одолел... Глаза слипаются, я засыпаю и опять просыпаюсь, весь в слезах.
Вспоминаю родителей, вспоминаю брата, который уже давно сражается на
Восточном фронте, он солдат дивизии СС "Викинг". Или санитар не воюет? Может
быть, я его встречу? Я уже не так горжусь своим "настоящим" мундиром.
Понемногу опять засыпаю, будит меня налет русских. Ну вот, ведь Ганди и меня
хотели не будить после ночи в разведке...
У нас на батарее тем временем солдат явно прибавилось. Я все еще не
понимаю, как так - эти солдаты не остались на своих позициях, чтобы сдержать
русских, вдарить по ним, разбить их? В ответ на мои вопросы они только
посмеиваются. Вроде бы сочувствуют моей непоколебимой вере в фюрера.
Отбиваем эту атаку и еще несколько. Стараемся стрелять пореже, чтобы не
расходовать снаряды; только-только чтобы русские с их танками не перешли
через реку на наш берег. Ночью тоже стоим наготове у орудий, но все равно
положение наше делается угрожающим. Я ведь заряжающий, мое дело - чтобы
снаряды были на месте и в порядке. И что их осталось мало, мне ох как хорошо
видно; так мало никогда не было. А подвоза нет, и нам понемногу становится