"Вилли Биркемайер. Оазис человечности 7280/1 (Воспоминания немецкого военнопленного) " - читать интересную книгу автора

русские и американцы без конца пытались нас и все кругом разбомбить.
Несколько бомб упали чертовски близко, но нам повезло. Ведь из-за нашего
заградительного огня они сбрасывали бомбы, еще не долетев до города. После
того как мы прогнали еще два самолета-разведчика америкашек, наступила
тишина, призрачная тишь, а мы все были совершенно без сил. Я ткнулся куда-то
в угол и расплакался. Я не знаю, сколько снарядов я послал, бранясь, в небо,
но дольше выдержать все это мои товарищи и я не смогли бы чисто физически.
Не говоря уже об убийственной нервной нагрузке. Ведь, кроме двух офицеров да
еще фельдфебеля из "Трудовой повинности", ни одному из нас нет и семнадцати.
Что сказал фюрер в своем новогоднем обращении? Разбить и и уничтожить
превосходящие силы врага, где бы он ни появился? Нет, меня не берут
сомнения, разве мы не обратили в бегство бомбардировщики с их смертоносным
грузом?
Следующие дни - все тихо, никаких налетов, только где-то вдали слышен
вроде бы гул артиллерии, больше ничего. И мы только чистим орудия и
тренируемся на радиоприборах для обнаружения самолетов противника.
И вдруг - рев самолетов. Это русские или американцы, а нам не объявили
тревогу? Нет, все в порядке, это наши летчики, звено или больше пикировщиков
"Юнкерс-87". Со страшным ревом они атакуют где-то неподалеку от нас
вражеские позиции или танки. Пикирующие бомбардировщики налетают несколькими
волнами, а мы бурно радуемся - во, они задали русским!
Нам совсем не приходит в голову, что русские уже близко. Однако же
быстро приходим в себя. Тревога, все на построение, русские танки все равно
прорвались у соседнего городка и движутся к Одеру! В страшной спешке грузим
на лафеты наши 8,8-дюймовые орудия. И со всем остальным хозяйством маршируем
к реке, а там по льду - он толстый и выдерживает наши пушки - на западный
берег. То там, то тут что-то случается, но на следующий день к обеду наши
орудия снова в боевой готовности. Все так быстро потому, что оборона на том
берегу уже подготовлена фольксштурмовцами, это же Восточный вал! Вместе с
моим другом Ганди мы приводим повозки и лошадей, разгружаем наше хозяйство и
устраиваемся на новой позиции в блиндаже. Там мокро и очень холодно.
Но вот разжигают походную печку, от нее идет тепло, и горести
прошедшего дня забываются. Мы с товарищами приходим в хорошее настроение,
как только появляется полевая кухня и нам дают горячий перловый суп. Хлеба
тоже хватает.
"Слышь, Вилли, - говорит Ганди, - я теперь, пожалуй, вздремну". И тут
же засыпает.
А я так возбужден, что мне кажется - не засну совсем. Но это ненадолго,
усталость валит и меня. Кроме часовых на позиции, спят все.
Еще светло или уже светло? Уже - это утро! И в его тишину врывается шум
танковых гусениц. Он слышен с другого берега, там уже первые русские
танки... Ганди уже нет в блиндаже, он раздобыл что-то поесть. Вскоре меня
вместе с командирами орудий зовут к фельдфебелю Крист-ману. Он разъясняет
нам диспозицию и объявляет приказ - держаться под напором русских до
последней возможности.
Тем временем солдат у нас прибавилось - это, наверное, потерявшие свои
части пехотинцы. От них узнаем, что за неразбериха творится на фронте.
Солдаты стараются поскорее сбежать из этого хаоса - в западном направлении;
русские, кажется, их уже обгоняют. Я не могу в это поверить, ведь фюрер в
своем новогоднем воззвании внушил нам всем мужество и уверенность. О новом