"Изобретение велосипеда" - читать интересную книгу автора (Козлов Юрий Вильямович)

14

Лёша Казаков — комсорг десятого «Б» давно собирался наведаться в райком комсомола к своему приятелю инструктору отдела учащейся молодёжи Толику Ифигенину. Толик учился в университете на филфаке, а четыре года назад закончил ту же школу, где сейчас учился Лёша.

Шёл Лёша к Толику за советом. До конца занятий оставалось чуть больше месяца, потом экзамены в университет, а что Лёша туда поступит, уверенности не было. По опубликованным в газете прогнозам конкурс на отделение английской филологии ожидался сорок восемь человек на место.

По пути в райком Лёша прикидывал всевозможные «за» и «против». Он комсорг… Это, безусловно, хорошо… Ездил в Англию… Значит, доверяют… Имеет первый разряд по лыжам и второй по борьбе. Тоже плюсы. Вот только с английским не ахти… В Англии Лёша не понимал, что там бормочут эти англичане, да и Валентина Дмитриевна Ильюшина не хотела, чтобы он ехал. Она рекомендовала Благовещенского или на худой конец Садофьева… Но дудки! Толик Ифигенин тогда, кстати, здорово помог… Но почему, чёрт возьми, Лёшу не избрали секретарём комитета школы? Кто же там был против? А… Ходина, кажется, кричала, что Лёше нельзя доверить всю комсомольскую работу школы. Что мало у него такта и что он не любит людей… Каких таких людей? С ума сошла Ходина… И избрали молчаливую Аллочку Сироткину. Она, что ли, любит людей?

Лёша шёл по Невскому, и настроение у него было паршивое. «Слишком много умников развелось в нашем классе, — недовольно думал он. — У Инночки Леннер оксфордское произношение… Ах, ах! Благовещенский ловит всё на лету… Какая нечеловеческая память! Садофьев прекрасно разобрался в поэме Байрона… Я ставлю ему пять с плюсом!»

Помещался райком в старом доме с колоннами около кинотеатра «Призыв». Перед кинотеатром стеной стояли деревья, под ними скамейки, а в тени деревьев хоронились от солнца многочисленные разноцветные коляски. Лёша хмыкнул, подумав, что вскоре жёсткие скамеечные места матерей-колясочниц займут девочки из их класса.

В «Призыве» шли неплохие фильмы, во всяком случае, какой-то паренёк с афиши, прищурившись, целился Лёше и грудь из кольта, но Лёша твёрдым шагом прошёл мимо и открыл тяжёлую райкомовскую дверь.

Комната Толика находилась на втором этаже. Толик, голубоглазый, с вьющимися светлыми волосами, в очках с простыми стёклами, сидел за столом и листал календарь. В углу у окна приткнулся маленький столик с пишущей машинкой, там что-то печатала девушка с волосами, стянутыми в пучок, и с глазами, накрашенными до изумления.

— Приветствую тебя! — сказал Лёша, протягивая Толику руку. Толик руку пожал озабоченно, зачем-то посмотрел на дятла-девушку. Но она печатала себе и печатала.

— Из вашей школы до сих пор не поступило перспективных планов работы на летний семестр, — сказал Толик. — Что у вас там, ни одной ученической бригады не создано?

— Меня летний семестр не волнует, — ответил — Лёша. — Я летом к экзаменам готовиться буду… Я в вашем райкоме и на учёте-то состою последний месяц…

Толику явно не нравилось отсутствие всякого почтения в Лёшиных речах, а Лёша, наоборот, был очень доволен. Даже уселся в кожаное кресло и стал с треском вырывать из шва нитку.

— Ты мне мебель не порть! — сказал строго Толик и посмотрел на часы. — Может, пойдём съедим чего-нибудь?

— А девушка с нами не пойдёт? — Лёша посмотрел на приглянувшуюся ему девушку-дятла.

— Лидинька! — повернулся к ней Толик. — Будут звонить из КМО, поставьте на окно вот эту герань и попросите их позвонить минут через пятнадцать. Мы будем в кафе «Синяя птица» напротив…

Они вышли на горячий асфальт Невского. Колясок под деревьями прибавилось.

— Я в Будапешт летом, наверное, поеду, — сказал Толик. — На фестиваль молодёжи социалистических стран… Скоро уже…

Толик был в светлом костюме, причём в верхнем кармане у него сидел какой-то цветок. Красиво и элегантно выглядел Толик, не то, что Лёша в своём кургузом школьном пиджачке.

В кафе «Синяя птица» было холодно и сумрачно. Как раз то, что надо в такую жару. Скромный Толик заказал себе шницель и бутылку пива, а Лёша решил съесть обед из трёх блюд.

Толик закурил, пододвинул к себе пепельницу и положил на стол красивую зажигалку, внутри которой играла крыльями бабочка-махаон, — Лёшин подарок в Англии.

— Как у тебя дела? — спросил Лёша.

— У меня новый заведующий отделом, — ответил Толик — Раньше работал на заводе «Электросила»… Теперь по-новому работаем…

— Это хорошо или плохо?

Толик посмотрел в окно. Герань на подоконник ещё не прыгнула.

— Не понял ещё, — сказал Толик. — Кстати, теперь я курирую вашу школу… Эта Сироткина, ваш секретарь, как она? Я её видел, она всё время молчит…

— Она такая, — подтвердил Лёша. — Принципиальная… Молчит, молчит, а потом раскроет рот да как заорёт…

Толик покачал головой.

— Неплохая она, в общем-то, девчонка, — сказал Лёша, глядя, как выплывает из мрака официантка с подносом, на котором дымится обед из трёх блюд и могильно зеленеет бутылка пива.

— А в университете как? — спросил Лёша, тщательно протирая салфеткой ложку и вилку.

— Более или менее, — ответил Толик. — Сессию ещё надо сдать…

— Я ведь тоже думаю к вам поступать, — сказал Лёша.

— Вот как? На вечерний?

— Сначала на дневной…

— Не поступишь…

— А нельзя ли у вас какое-нибудь направление взять, характеристику?

— Только на комсомольско-молодёжную стройку, — улыбнулся Толик. — Поезжай, поработай годик, а там видно будет…

— Ишь ты какой, — сказал Лёша. — Годик…

Суп был невкусный.

— Чего там делается в школе? — спросил Толик. — Когда у вас заключительное собрание будет? Я к вам приеду, скажу чего-нибудь на прощание…

— Слушай, — сказал Лёша. — Неужели нельзя взять у вас какую-нибудь характеристику?

— Ты сам подумай, — вздохнул Толик. — Конкурс пятьдесят человек на место! Какая тут к чёрту, характеристика?

Лёша вздохнул.

— Как всё в мире несправедливо, — сказал он. — Помнишь Костю Благовещенского? Такого умника с оттопыренными ушами?

— Помню, — сказал Толик.

— Этот точно поступит! — почему-то начал злиться Лёша. — И никакая характеристика ему не нужна! Он неделями школу прогуливает, а я бегаю, взносы собираю, отчёты пишу! Я на собраниях выступаю, говорю чего-то, а он мне грамматику поправляет! «Не по-русски говоришь, комсорг!» А что я? Он меня всё равно переговорит… Эх!

— Ага! — засмеялся Толик. — Завидуешь товарищу, который способнее тебя!

— Завидую, — согласился Лёша. — Те, которые способное, тем и позволяется больше… И прощается тем больше… А я… Вот, допустим, я бы прогулял. Ау него, видите ли, любовь! Знаешь, учится с нами такая Инна Леннер?

— Знаю. Худенькая, чёрный одуванчик.

— Вот они с этим одуванчиком и прогуливают.

— Ничего, — засмеялся Толик. — Будет и на твоей улице праздник. И ты погуляешь.

— Погуляю, — согласился Лёша. — Не поступлю никуда и погуляю. А потом в армии пару лет погуляю…

— Ну ладно, — сказал Толик и посмотрел на свой пустой стакан. — Давай я тебе всё на пальцах объясню.

Лёша насторожился.

— Вот что, — повторил — Толик. — Настоящей комсомольской работы ты ведёшь. Думаешь, раз комсорг, значит тебе льгота в университет будет, а льготы нет! Английского, как я подозреваю, ты совсем не знаешь. Даже секретарём школьного комитета не избрали. Ну как от имени райкома комсомола тебя можно рекомендовать?

— Что же делать? — уныло спросил Лёша.

— Не знаю, — ответил Толик. — А вообще-то, заниматься надо больше, товарищ комсорг.

Лёша махнул рукой.

Официантка подумала, что это он её позвал, и быстро подошла с карандашом наготове. Рассчитались.

— Да не отчаивайся ты, — смягчился на прощание Толик. — Лучше подумай-ка над последним комсомольским собранием. Я, может, буду докладную писать, там тебя похвалю. А теперь глянь в окно, — сказал Толик. — Видишь герань? Значит, мне пора. — Толик пружинисто встал и, пожав Лёше руку, двинулся к выходу.

Лёша сидел за столом, смотрел Толику вслед и с ненавистью думал о многочисленных учебниках, которые скоро придётся читать день и ночь, день и ночь…