"Андрей Битов. Вид неба Трои " - читать интересную книгу автора

я себе, в принципе, нравился как чей-то потенциальный объект: за эти семь
лет я проделал еще неведомый мне, но явный путь, и уже носил лицо, а не
симпатичную живую мордочку, которая нравилась кому угодно, кроме меня.
Особенно импонировала мне благоприобретенная к тому времени впалость щек и
чуть намеченная проседь. Это не новость, но это факт: к своему концу мы
стремительнее всего рвемся в юности, тогда и пробегаем за кратчайшее время
основную часть дистанции до смерти, а потом как раз перед смертью, медлим
всеми нашими немощами - но что наши старческие тормоза перед однажды
избранной инерцией юности! Итак, на фотографии был бесспорно я, и мое
будущее лицо мне нравилось и подходило, но чем же оно тогда было так
искажено? Чем мог быть я настолько потрясен, ибо в имевшемся уже опыте и в
том, который я был способен себе вообразить как будущий, не было и не могло
быть у меня такого выражения лица? Да и на других лицах не подмечал я ничего
подобного ни разу - только в литературе, в детском каком-нибудь чтении:
"Лицо его исказили неописуемые боль и страдание, отчаяние и ужас". Но я
разглядывал и разглядывал про себя эту фотографию и убеждался, что эти
провинциальные подмостки, мимические задворки, на этот раз, были ни в чем не
поддельными, настоящими. И если такое могло быть в жизни, причем, к тому же,
не с кем-нибудь, а именно со мною,- то что же это было? И тут сомнения не
оставалось - выбора не было: это была Она. Как хотите назовите: женщина всей
жизни или сама судьба. Она мне не нравилась, она была не в моем вкусе - я не
мог отвести взор. Я никогда не задумывался, насколько хороша "моя" Дика,-мне
не надо было объясняться с собою по этому поводу: не знал я, насколько она
хороша,- настолько все в ней было хорошо. Мне неважно было, как она
выглядела - выглядеть можно лишь для других, и я не сравнивал, поскольку она
была - для меня. Необсуждаемость есть благословение любовью. Мне было все
равно, какая она. Но как же мне стало тут же не все равно, какая эта "немоя"
Елена! А если Елена не мне, то кому? Ведь она уже есть сейчас, пока мы не
встретились еще?.. Ревность, со всею ее внезапностью, пронзила меня навылет.
Я ее не знал, она мне не нравилась, я ее не любил, но я уже ревновал. Я был
уверен, что встречу ее на днях. Ибо что же надо пережить друг с другом,
чтобы и через несколько лет случайная встреча у магазина так поразила меня?
Что же в ней могло быть такого непредставимого, без чего потом и жизни не
станет?..
- Вы принесли ее... мне? - спросила Дика, обреченно разглядывая
"облака".
И, глядя на нее сквозь белесо-прозрачную Елену, я вдруг увидел перед
собой чужую девушку, совсем не ту, к которой пришел. До этого я всегда
приходил именно к ней, и радость состояла в том, что каждый раз это
оказывалась именно она. А сейчас я вглядывался в ее, ставшее незнакомым,
лицо, впервые сравнивая... Сравнение ей бесспорно было в пользу! Она выгодно
отличалась. В ней все было окрашено в отличие от этой фототени: свет
остановленный - и свет льющийся... Юное лето, младенческая листва, ясный
ветер, тень облака несется по цыплячьей траве, небо плещется в листве -
такое лицо. Я впервые любовался им - оно было уже не мое. Ничье, как и та
погода, которую напоминало: покинутый рай. Дьявол! какое непохожее яблоко ты
мне подсунул...
Я его сгрыз и не заметил. Дику я мог обнять, поцеловать - вот она - она
ждала этого. Она хотела стать моей. А м о я была уже эта бумажная Елена,
которой не было. Сумасшедший! идиот! - проклинал я незнакомца и тут же