"Итан Блэк. Мертвые незнакомцы " - читать интересную книгу автора

разворачивается и кидается к двери.
- Нет! - Голос Мичума теряется в общем гуле. Смех, гул футбольных
болельщиков, из музыкального автомата гремит возрожденный хит Тони Беннетта
"Сан-Франциско"; чтобы тебя услышали, приходится кричать.
Воорт замечает, что из ресторана поспешно выбирается человек в
коричневой кожаной куртке.
Лица не видно, но со спины у мужчины быстрая походка коренного
нью-йоркца - или просто спешащего человека. Воорт вспоминает, что не видел
такой куртки в большом резном зеркале над головой Мичума, хотя мог и не
заметить, если она лежала в одной из кабин или висела на крючке под другими
пальто.
Воорт выходит на Хадсон-стрит - идущий на север широкий проспект,
сохранивший дух старого Нью-Йорка. Дома - трех- или четырехэтажные
особняки - меньше, чем здания Верхнего Манхэттена. Заведения некрупные, но
роскошные: дорогой винный магазин с решетками и ставнями на окнах;
марокканский ресторан всего на десять столиков; ателье портного, работающего
здесь уже двадцать пять лет. Никаких сетевых гигантов, всяких там
"Эй-энд-пи", "Барнс-энд-Ноубл" или "Макдоналдсов".
"Он прячется у дверей вон того закрытого винного магазина, вытаскивает
сотовый телефон".
Когда-то, когда на месте проспекта рос лес - не так уж давно, всего
триста пятьдесят лет назад, - Воорты следили за порядком на улицах
голландской колонии Новый Амстердам всего в нескольких милях от этого места
(тогда это называлось ночным дозором). Потом - при британцах - они работали
колониальными констеблями. И позже поколения американских граждан Воортов
гордо проезжали по улицам растущего города: конная полиция, участковые копы
с дубинками, патрульные в полицейских машинах, сержанты, лейтенанты,
детективы в штатском.
"Он что-то настойчиво говорит по телефону. Указывает на таверну".
Осень в Нью-Йорке - время разочарования природы. Клены облетели, канавы
забиты сухими листьями. С Гудзона дует резкий ветер, пахнет морем, нефтяной
пленкой, тайком сваленным мусором. В темном небе нависающие кучевые облака
несутся через ночную дымку токсичных выбросов мегаполиса.
- Курт!
Воорт с криком устремляется к человеку в кожаной куртке, не обращая
внимания на обернувшегося случайного прохожего. На лице кривая ухмылка,
словно он пьян, хотя выпил всего одну кружку пива. Мужчина захлопывает
телефон, услышав нарочито громкий голос Воорта:
- Ведь это ты, Курт! Я так и подумал! - Воорт останавливается возле
мужчины. - Ой, - ухмыляется он. - Я обознался. Принял тебя за однокашника.
Он вглядывается в узкое лицо, выражающее в равной мере удивление и
осторожность: в конце концов Воорт загораживает дорогу от дверей закрытого
магазина обратно на улицу. Мозг полицейского быстро, автоматически
фиксирует: "Белый, лысоватый, под пятьдесят, из-под куртки виден фланелевый
воротничок. На загорелой шее бледные пятна, как от шрамов. Проверить обувь.
При слежке носят на резиновой подошве".
Мужчина старается осторожно обойти Воорта.
- У меня, наверное, лицо такое.
"Говорит без акцента".
- Все принимают меня за своего кузена Макса.