"Дженнифер Блейк. Узник страсти " - читать интересную книгу автора

велись скрытые флирты.
Аня Гамильтон, стоявшая у одной из колонн, поддерживавших ложи
бельэтажа, и наблюдавшая за танцующими, еле сдерживала зевоту. Она опустила
свои темные, каштановые на концах ресницы. От дыма и непрогоревшего в
светильниках газа она ощутила головную боль, а может, она была вызвана
тугим шнурком ее светлой атласной полумаски. Музыка гремела, хотя шарканье
ног и шум голосов почти заглушали ее. Было еще рано, но за последние недели
Ане часто приходилось ложиться спать поздно ночью. Это был уже ее пятый
бал-маскарад с тех пор, как они приехали в Новый Орлеан вскоре после
Рождества, и она была бы не против, чтобы он оказался последним, хотя
прекрасно знала, что ей придется посещать их в течение двух недель, до
наступления благословенной передышки - Великого поста.
Марди Гра когда-то был языческим праздником плодородия и наступающей
весны. Он и получил название "Луперкалий" по имени пещеры, в которой
совершались обряды поклонения Пану, божеству Аркадии, земли влюбленных. Во
времена Римской империи этот праздник стал оправданием обжорства и
распутства. Отцы церкви попытались устранить его, но были вынуждены
включить его в состав обрядов Воскресения. Марди Гра был объявлен последним
днемх развлечений перед наступлением сорокадневного Великого песта перед
Пасхой. Священники называли свой праздник по-латыни carnele vare - словом,
которое в свободном переводе означает "прощай, мясо". Именно французы
назвали этот день "Марди Гра" (буквально: "Жирный Вторник") из-за
существующей у них традиции торжественно проводить по улицам "огромного
быка", символизирующего праздник. А в годы правления Людовика XV благодаря
французам стало традицией устраивать в течение нескольких недель перед
последним праздничным днем роскошные представления, в том числе и
балы-маскарады.
Именно за это последнее Аня испытывала неприязнь к галльской расе. Не
потому что ей не нравились балы-маскарады, вовсе нет. Она всегда с большим
удовольствием посещала один-два первых бала зимнего сезона, или сезона
визитов, как это называлось в Новом Орлеане. Но Аня никак не могла понять,
почему мадам Роза и Селестина посещают каждое подобное мероприятие, на
которое получали приглашение. Должно быть, это ее англосаксонское
происхождение сопротивлялось такому затянутому веселью: оно было накладно,
скучно, но, самое главное, - изнурительно.
- Аня, проснись! На тебя смотрят!
Аня подняла ресницы и, повернув голову, подняла свои темно-синие,
цвета северного моря глаза и со смесью иронии и теплоты посмотрела на свою
сводную сестру Селестину.
- Я думала, они и так уже весь вечер смотрят на мои щиколотки, по
крайней мере судя по твоим словам.
- Они и смотрели, и сейчас еще смотрят! Я просто не понимаю, как ты
можешь здесь стоять, когда все проходящие мужчины глазеют на твои ноги!
Аня оглядела сестру в костюме восхитительной пастушки, почти не
скрывавшем ее нежно-округлые груди, а затем осмотрела себя, полностью
скрытую костюмом, за исключением щиколоток, которые на каких-нибудь два
дюйма не были закрыты платом из оленьей шкуры, превратившим ее в индианку.
Она взяла одну из своих толстых кос золотисто-каштанового цвета с оттенком
полированного розового дерева и презрительным жестом похлопала ее концом по
руке.