"Казимеж Блахий. Ночное следствие " - читать интересную книгу автора

удалось бы установить истину. То ли действительно Иоганн приказал своему
сыну Шимону прирезать старого Хассо Мантейфеля, то ли сделал это сам, то ли
Хассо просто утонул с перепоя, как раз в ту ночь, когда умирал Матеуш.
Анна три недели не отходила от постели мужа ни на шаг, сидела рядом как
прикованная. Она знала, что старика - хотя он и не был еще очень старым -
ничто уже не спасет. У него была язва. Анна не разрешила помогать ей ни сыну
Иоганну, ни внукам - Шимону и Якубу. Это все происходило на Паненской улице,
уже в новом доме, который сохранился и по сей день и где сейчас находится
ветеринарный техникум. Старик лежал на втором этаже. Наверное, перед смертью
ему мерещился мост, освещенный факелами, и корабельные мачты...
В записях секретаря-летописца их дома отмечено, что Матеуш приказал
привести внука и ругался по-польски. Вы можете спросить, почему летописец
запечатлел эту подробность? Дело в том, что старик к концу жизни совершенно
онемечился, сам даже не замечая, как и когда... Анна, наверное, бежала сломя
голову по крутым лестницам, и то, что она увидела, не укладывалось в рамки
представлений, которые у нее сложились о собственном сыне. Иоганн Кольбатц
стоял, широко расставив ноги, обутые в те самые лосевые башмаки, которые
изображены на портрете, и куском корабельного каната хлестал своего сына
Шимона. Юноша ползал перед отцом на коленях, молитвенно сложив руки. Вы
наверняка спросите: чего он хотел от Шимона? Я думаю, они все были в курсе
дела: и Анна, и младший ее внук, десятилетний Якуб, брат Шимона, и Матеуш,
который лежал на смертном ложе этажом выше. Уже тогда торговый дом "Иоганн
Кольбатц и сыновья" (Матеуш отошел от дела еще при жизни) имел склады в
Бергене и Копенгагене, доставлял оружие в Стокгольм и получал деньги от
Ивана Грозного.
Иоганну никто не смел противоречить. Поэтому, когда в ту ночь он велел
убить старого Хассо Мантейфеля, который пришел с векселем на пять тысяч
талеров, они предпочитали молчать. Хранит молчание и их секретарь-летописец
в своих хрониках. Известно только, что Анна вернулась наверх и, когда
поднялась, Матеуш был уже мертв. Видимо, в последний момент он пытался
встать, так как лежал на полу. И Анна оставалась наедине с покойным всю
ночь, не выходила из комнаты. А когда рано утром явился Иоганн, все уже было
кончено, то есть Хассо Мантейфеля тоже не было в живых. Его нашли на
рассвете в портовом канале с перерезанным горлом. Анна не могла слышать
ссоры Хассо Мантейфеля с Иоганном из-за пяти тысяч талеров, взятых в долг
несколько лет тому назад, чтобы первый из Кольбатцев мог посетить Англию.
Я знаю, что вы, как следователь, не можете не подумать: а не сделал ли
этого Шимон? Может, он все-таки уступил отцу? Думаю, что нет, и этому есть
доказательства. Разбирая здешний архив банкирского дома "И. Кольбатц и
сыновья", я обнаружил тот самый вексель, выданный Мантейфелю в 1502 году,
когда Иоганн собирался в Англию.
Если бы старика убил Шимон, то векселя там не было бы. Ведь той ночью
Шимон бежал из дому. Не простившись с бабушкой и, мне кажется, даже не узнав
о смерти деда... Этому тоже есть доказательства...
- Прошу прощения, пан доктор. Это Шимон?.. - Я прерываю рассказ Бакулы
и показываю на четвертый портрет, который висит рядом с изображением Иоганна
Кольбатца, изысканного финансиста в лосевых башмаках, одежда которого
украшена круглым воротником из брабантских кружев.
- Нет. Якуб. Брат Шимона, для которого отец построил замок. Портрета
Шимона не сохранилось - никто даже не помнил, как он выглядел. Меня всегда