"Джордж Блейк. Иного выбора нет " - читать интересную книгу автора

Там, где все-таки записывались разговоры, они часто оказывались заглушенными
звуками радио, гомоном улицы, смехом играющих детей. Честно говоря, пока я
работал в отделе "Y", среди всех такого рода пленок ни разу не попалось
ценной информации. Конечно, это было "детство" операций такого рода, и,
скорее всего, с тех пор многое изменилось. Я не исключаю, что, по мере того
как совершенствовались оборудование и техника, приобретался опыт, да еще при
определенной доле удачи, которая всегда была и будет важным элементом
разведки, случалось, нужные сведения добывались именно таким способом.
Моя работа требовала контактов со всеми секторами отдела, и скоро у
меня появилось много друзей среди расшифровщиков, а также офицеров, которые
анализировали материал. Контакты и дружба возникали потому, что мне
нравились эти люди и они отвечали мне тем же, а вовсе не потому, что у меня
были особые мотивы и я специально подыскивал себе знакомых. Я имел доступ ко
всей необходимой информации, и не было нужды выпытывать у людей что-то
большее. Я вообще никогда не использовал дружеские связи в СИС для целей
разведки, и отношения всегда складывались на основе обоюдной приязни. Не
говоря уже о том, что чрезмерное любопытство привлекло бы внимание и вызвало
подозрения, информация, к которой я имел доступ в силу своих прямых
обязанностей, была достаточно ценной и надежной, и не было необходимости в
дополнительных сведениях, почерпнутых из слухов и сплетен.
В комнате секретарей, примыкавшей к моей, сидела Пэм Пенякова, личный
помощник Тома Джимсона. Она была вдовой легендарного "полковника Попского" -
белого офицера, который прославился во время войны как командир десанта в
североафриканских пустынях. Ее русская фамилия скрывала истинно английский
характер. Она была высокая, стройная, очень элегантная. Решительность,
острый язык делали ее довольно грозной фигурой. Думаю, и сам Том Джимсон,
человек мягкий, ее побаивался. Впрочем, она была хорошим товарищем, и вместе
с тремя более молодыми секретарями мы составляли маленькую команду, которой
хорошо работалось вместе.
Наверное, девушки думали, что у их нового начальнику странные привычки.
Хотя я вернулся из Кореи целым и невредимым, условия, в которых мы там жили
почти три года, оставили свой отпечаток. Например, там никогда не было
нормальной обуви, и теперь ботинки меня утомляли. Как только я садился за
стол в кабинете и мог надеяться, что меня никто не потревожит, туфли
сбрасывались, и я чувствовал удивительное облегчение. Секретарши не могли не
заметить эту необычную манеру, не свойственную, я думаю, никому из их
прежних начальников. Когда я объяснил причину, они отнеслись сочувственно, а
одна даже принесла мне пару тапочек. Такое же понимание они
продемонстрировали по отношению к другой привычке, которая мне доставляла
больше беспокойства. В Корее мы жили в маленьком сельском домике, без всякой
работы, а очень подолгу и без чтения, единственным времяпрепровождением
кроме разговоров было хождение взад-вперед по крошечному дворику. Комнату
освещала примитивная масляная лампа, а масло быстро кончалось. Зимой в Корее
ужасно холодно, дни короткие. Отопление в корейских сельских домах
осуществляется с помощью труб, проложенных в глиняном полу, которые идут от
кухонной печи. Система хорошая, если топлива достаточно. Поэтому, чтобы
согреться, нам приходилось лежать на полу, укрывшись старыми одеялами. Скука
и постоянное желание согреться заставляли нас проводить большую часть
времени во сне. Так как мой организм привык к долгому сну не только ночью,
но и днем, я через некоторое время после возвращения из плена почувствовал,