"Карен Бликсен. Пир Бабетты " - читать интересную книгу автора

А год спустя в Берлевоге появился человек, еще более важный, чем
лейтенант Левенхъельм.
Великий парижский певец Ашиль Папен целую неделю выступал в Королевской
опере в Стокгольме, как везде и всюду покоряя публику. Однажды вечером одна
из придворных дам, которая мечтала завести роман с прославленным артистом,
рассказала ему о величавой и дикой природе Норвегии. Романтическая душа
певца воспламенилась, и на обратном пути в Париж он решил совершить
путешествие по норвежскому побережью. Но могучая природа его подавляла, ему
было не с кем перемолвиться словом, и он впал в меланхолию.
Ашиль Папен стал думать о том, что он уже стар и его артистическая
карьера близится концу, но вдруг однажды в воскресенье, не зная, чем
заняться, он заглянул в церковь и там услышал, как поет Филиппа.
И тут в одно мгновение он разом ощутил и понял все. Теперь заснеженные
вершины, неведомые цветы и светлые летние ночи Севера оказались переведены
на его родной Язык-язык музыки - и преподнесены ему в дар юным женским
голосом. Как и Лоренсу Левенхъельму, Ашилю Папену явилось видение.
"Всемогущий Боже! - думал он. - Власть твоя безгранична, и милосердие
твое простирается до небесных высей! Я нашел оперную примадонну, которая
повергнет к Своим Стопам весь Париж".
Ашиль Папен был в ту пору красивым сорокалетним мужчиной с черными
вьющимися волосами и яркими губами. Его не испортило поклонение, которым его
окружали народы многих стран, он оставался человеком добрым и был искренним
с самим собой.
Он направился прямо в желтый домик пробста, назвал свое имя (пробсту
оно ничего не говорило), объяснил, что приехал в Берлевог, чтобы поправить
здоровье, и был бы счастлив, пока он остается в городе, давать уроки пения
молодой дочери проб ста. Папен ни словом не упомянул о Парижской опере, но
подробно описал, как прекрасно будет петь Филиппа в церкви во славу Божию.
Правда, в разговоре возникло одно опасное мгновение: когда пробст
спросил Ашиля, не папист ли он, певец честно это подтвердил. Старый пробст,
никогда в жизни не видевший живого паписта, слегка изменился в лице. Но все
же разговор на этом не закончился, потому что пробст обрадовался случаю
поговорить по-французски - это напомнило ему годы молодости, когда он изучал
произведения великого французского писателя-протестанта Лефевра д'Этапля.[4]
А так как не было на свете никого, кто мог бы долго противиться Ашилю
Папену, когда тот хлопотал о деле, которое принимал близко к сердцу, отец в
конце концов дал согласие и только сказал дочерям: "Пути Господни пролегают
через моря и заснеженные вершины, там, где глаз человека не различает
стези".
Так и случилось, что великий французский певец и никому неведомая юная
норвежская дебютантка в искусстве стали работать вместе. Надежды Ашиля
превратились в уверенность, а уверенность перешла в восторг. "Я ошибся,
думал он, - вообразив, что старею. Мои величайшие триумфы еще впереди! Когда
мы будем петь с ней вдвоем, мир еще раз уверует в чудо".
Вскоре он уже не мог таить в душе свои мечтания и рассказал о них
Филиппе. Как звезда, говорил он ей, засияет она, затмив всех былых и
нынешних великих певиц. Император, императрица, принцы, знатнейшие дамы и
bel-esprits[5] Парижа будут слушать ее, обливаясь слезами. Но и простые люди
будут ей поклоняться, она даст утешение и силы униженным и оскорбленным. А