"Павел Блинников. Инквизиция " - читать интересную книгу автора

Давид встал и пошел к выходу из аэропорта. Он направился к стоянке
машин и быстро нашел ту, в которой хозяин забыл ключи. Такие фокусы основа
колдовства, теоретически для них достаточно купола удачи. Давид поехал в
сторону города. Сначала надо было заехать в театр. Он выбрал не самый
большой, а находящийся на окраине и фактически являющийся театром
самодеятельности. Но все что ему нужно там было. Давид порылся в музыкальных
дисках, и обнаружил что хозяин машины поклонник Шансона. Это его слегка
позабавило, как и одеколон, запах которого витал в воздухе. Давид закурил, и
опустил стекла, чтобы выветрить запах. Потом в окно полетели все диски.
Давиду не нравился Шансон.
Он включил радио. Ему повезло, на одной из станций играла Enya.
Композиция называлась Carribean Blue и пришлась Давиду по вкусу. Он вообще
любил спокойную музыку. Ему нравились некоторые классически композиции,
нравилось что-то из современников, но главное в музыке было вовсе не то, как
она звучала. Главным для Давида всегда было движение. Движение звуковых
волн. Движение света, который лился в его воображении. Движение людей,
которые танцевали под музыку. Движение мыслей композитора. Движение пальцев
на инструментах. Движения собственной сути. Сейчас голос исполнителя
показался Давиду печальным. Как будто она что-то такое знала, и не желала
делиться секретом. Проведя в размышлениях полчаса, Давид понял, почему ей
грустно. Вскоре грустно стало и ему. Теперь он уже забыл исполнительницу и
грустил в одиночестве, даже не помня, от чего расстроился. Но подъезжая к
театру его настроение опять метнулось к безразличному.
Давид бросил машину возле театра, и оставил ключи в замке зажигания,
как до него это сделал хозяин. Он решил, что теперь будет передвигаться по
городу на метро. Он пошел к трехэтажному зданию театра и обнаружил, что
сегодня здесь пытаются ставить "Преступление и наказание". Давида не
интересовала сама постановка. Театр он любил, но предпочитал спектакли на
итальянском языке. Русский казался ему хоть и забавным, но каким-то рваным и
немелодичным. Очевидно это сказывалось его постоянное переделывание всякими
людьми, которые считали что только они умеют говорить правильно. В
результате полностью пропало языковое разнообразие присущее разговорной
речи. Отсюда же, как Давид предполагал, и столь огромная привязанность к
мату. В повседневной жизни русские пользуются им столь часто, что иногда
кажется, что из их речи, или наоборот писанины, выпадают некоторые связующие
звенья. Вот вроде писатель что-то пишет, но в его предложении некоторые
слова ложатся вымученно и неестественно. Стоит лишь ненадолго окунуться в
разговорный жаргон, и сразу понятно, какое слово он хотел поставить, а какое
ставить пришлось. Возможно, потому что народный язык так часто кастрировали,
простым людям и пришлось найти огромное количество слов, которые являются
неким протестом. Думая об этом Давид купил билет и пошел внутрь.
Он естественно не пошел в сторону зала, а вместо этого направился к
служебному входу. Там стоял охранник, но Давид подождал пару минут и тот
пошел в туалет. Давид двинулся следом, и когда за ним закрылась дверь,
подпер ее стулом стоявшим рядом. Теперь у него есть несколько минут до
антракта, пока кто-нибудь не пойдет в туалет и не отопрет охранника. Он
спокойно вошел в служебное помещение, и уже очень скоро оказался за
кулисами. Когда его спросили кто он, Давид ответил что друг одной из актрис.
Знание подсказало ему нужную информацию, и он без труда назвал имя девушки,
которой сегодня не было. Он сказал, что она вчера после репетиции забыла