"Хардкор белого меньшинства (сборник)" - читать интересную книгу автора (Лекух Дмитрий)

Инициация

Эту девчушку к нам Алекс тогда подвел.

Есть у нас такой персонаж, по кличке Вишневый Сок.

Как и каким образом этого пенька в нашу движуху занесло – загадка не только для меня, но и, думаю, для всех окружающих.

Влюбчивый, улыбчивый, не принимающий насилия.

Насквозь правильный.

Даже – не пьющий.

Аж противно…

Эдакий ходячий анекдот, непонятный артефакт хрен знает какой цивилизации. Он как-то на выезд в Лондон, – это когда мы «гунерам» один-ноль на «Хайбери» слили, – умудрился с мамой приехать.

«Я, – говорит, – еще после окончания МГУ обещал маму со своими друзьями познакомить…»

Ага.

А у «друзей»-то ты спросил?

Народ не то что бы напрягся, а просто не знал, как на эту байду реагировать. Хорошо хоть мама вполне адекватная оказалась.

Уж поадекватнее сыночка, это точно.

Один вечерок за столиком в пабе посидела в нашей шальной кампании, да и пошла себе спокойно британскую столицу смотреть.

Без нас.

Только перед отъездом меня в сторонку отвела:

– Дим, – я вас не слишком уж сильно старше, поэтому – вопрос можно задать? В расчете на более-менее честный ответ?

– А почему нет?

– Ага, – задумывается. – Ну тогда скажите, моего тут у вас не обижают только потому, что за полного дурачка держат?

– Ау… гкхм… ну… – мнусь, короче.

– Понятно, – вздыхает. – Вот она – проблема отсутствия мужского воспитания. Безотцовщина, что уж тут говорить. Надо было его в армию отдать послужить, может быть, человеком бы сделали. А теперь – только женитьба…

Вот и поговорили.

Где-то через год он, кстати, и вправду женился. И что-то мне подсказывает, что без мамы тут точно не обошлось…

…Так вот.

Сидим мы с парнями в пабе, на Сухаре, обсуждаем предстоящий выезд в Питер. Один из самых любимых выездов, кстати.

Во-первых. – недалеко.

Во-вторых – всегда есть чем заняться.

Это тебе не Владикавказ какой-нибудь и не Махачкала с Элистой, не к ночи будь помянуты.

И тут этот красавец рисуется.

Хрен сотрешь.

Не бить же его, в конце-то концов.

Какой-никакой, а все-таки – «наш больной брат».

– Привет, ребята…

– И тебе не хворать…

– Вы в Питер на выезд едете?

Молчим.

Если он с нами в компанию увяжется, считай, выезд наполовину испорчен. А просто по матушке отправить – нельзя, свой все-таки.

Причем – реально свой, не приблудный.

Проверено, блин.

Были случаи.

Разные…

– Да я знаю, что едете, – торопится, – я просто сам не могу…

Судорожно пытаемся подавить в себе вздох облегчения.

– Да ты садись, – беру инициативу на себя, пододвигая ему стул, – рассказывай, в чем проблемы…

Он предложенный стул почему-то игнорирует.

Похоже что от волнения.

– А вот, – говорит.

И отступает немного в сторону, пропуская вперед прячущееся за его широкой спиной довольно юное создание.

Очень даже, кстати, хорошенькое создание.

Он, вообще-то, здоровый парень, этот Алекс.

И неглупый, если уж юрфак МГУ осилить сумел.

Вот только – все одно господь при распределении ему чего-то недодал.

И – существенно недодал, прости господи…

– Это Алеся. Она журналистка, ей про фанатов написать поручили. Меня попросили помочь, а у меня не получается…

И – называет издание.

Модный мужской журнал, глянцевый. Не самый плохой, кстати, по сравнению с остальной макулатурой.

Угу, задумываюсь.

И что же нам прикажете со всей этой фигней делать?

А тут еще, гляжу, наше хулиганье как-то не по-хорошему задвигалось.

Не по-доброму.

Сплошные подонки и отморозки, что с них взять-то, окромя пудовых кулачищ да парочки высших образований…

Жека просто тупо на сиськи под тоненькой тканью блузки уставился, Серега тут же в пинту уткнулся, смех сдерживая, а Гашек, модник хренов, прическу себе – и без того безукоризненную – поправил, сережку в ухе рокерскую продемонстрировал и пачку сигарет под стол уронил, чтобы, нагнувшись, ножки как следует разглядеть.

Даже Мосфильмовский глазками под очечками модными заблестел, а если уж старая гвардия зашевелилась, – пиши пропало.

Ну все, думаю.

Надо спасать девку.

Иначе она такого про нас понапишет…

– Ша, движуху тут устроили. Креста на вас нет…

И повернулся снова к Алексу:

– Ну и в чем же конкретном должна выражаться наша помощь?

– А возьмите, – торопится, – ее с собой в Питер, на выезд. Ну, чтобы она посмотрела, поговорила…

Парни тут же враз поскучнели.

Им, собственно говоря, реклама ни к чему.

Хотя…

Этот выезд вроде как без особого экстрима должен обойтись.

По крайней мере, основа ничего мутить не собирается.

Вот только, как водится, – человек предполагает…

– Хорошо, посидите минут десять где-нибудь, кофейку попейте. Мы подумаем…

Он кивнул, и они отошли за другой столик.

– Ну что, парни? Вы тут главные, вам и решать…

– Да хрен его знает, – честно говорит Серега. – Вот если бы она правду написала… А то такую хрень ее коллеги про нас гонят, что у меня аж уши в трубочки заворачиваются. Мамаши детей после этого готовы в любой гадюшник отпустить, только не на футбол. Да чего там мамаши! Половина парней в институты на таком шифре ходят, как будто, блин, у нас «коза ностра» какая, а не обычное, пускай и чутка неформальное, сообщество. У любого пидора или чечена с автоматом прав в общественном мнении больше, чем у нормального белого гетеросексуального парня, который просто любит футбол и свою команду…

– Ты думаешь, – хмыкает Гарри, – от того, что она напишет, что-то изменится? Да и попробуй еще пойми, что она напишет-то…

– А вот вы с Димычем, – кивает в мою сторону Серега, – этим и займитесь. Чтоб написала как надо. У вас бабла до хера и рожи интеллигентные. Не то что моя или вон Жекина. Получится, значит, получится, не получится – да ну и хер с ним. Одним ведром говна на наши головы больше, одним меньше…

И поворачивается к столику, за которым Вишневый Сок с корреспонденткой сидят. Кивает им, чтобы подходили.

– Присаживайся, – говорит, – с нами, Алеся. Не обидим…

…Договорились встретиться у Ленинградского вокзала. Подъезжаем – уже стоит. Хорошо хоть, что шпильки не надела. Светлая блузка, светлые джинсики, темные очки. Розу скарферскую повязала зачем-то.

– Ты что, – спрашиваю, – совсем идиотка? Сними немедленно!

– А почему? – удивляется. – Я тут много ребят в красно-белых шарфах видела…

Тут уже и Гарри не выдерживает:

– Слушай, Алесь. А если все эти «ребята в красно-белых шарфах» на твоих глазах слаженно под поезд сиганут, то ты что, тоже за ними прыгнешь?

Хлопает глазищами, потом смеется:

– Ну, если редакционное задание этого потребует…

Ржем в ответ.

Оценили.

Зубастенькая.

Может быть – тьфу-тьфу-тьфу, – и вообще нашим человеком окажется.

– Смотри, – говорю, – Алесь, ты на ком-нибудь из нас цвета клубные видишь? Правильно, не видишь. Потому как задача тупо нажраться, наблевать в тамбуре, попонтоваться и провести ночь в ближайшем отделении милиции – перед нами и сейчас не стоит, и никогда раньше не стояла. Мы просто стараемся не выделяться, а спокойно приехать, спокойно сделать свое дело, поддержать команду и так же спокойно вернуться обратно. Желательно – без потерь. Андастэнд?

– Андастэнд. – кивает. – Мне так даже больше нравится.

– Ну и умница. Пошли на платформу, скоро уже состав подавать будут…

Подхватываю ее сумку, и мы идем к поездам.

Она семенит рядом:

– А в Питере где жить будем?

– Кто где, – жму плечами. – Мы с Гарри и Русланычем в «Рэдиссоне» на Невском, тебе номер – там же забронировали. Потянет твоя редакция?

– Потянет, – кивает, – вполне. А остальные ребята?

– В зависимости, – хмыкаю, – от личного достатка и текущего положения мировой экономики…

– Поня-я-ятно, а вы, значит, что-то, типа, финансовой элиты…

Резко останавливаюсь:

– Стоп, урок первый. На выездах нет никаких элит, даже «хулсы» тут – не элита. Даже «фёстлайн». Просто каждый занимается своим делом. А по жизни – все равны. Именно здесь, именно сейчас, именно в данный конкретный отрезок времени. Больше таких ошибок не допускай, ок?

– Ок, – кивает и смотрит на меня с интересом. – А в нормальной жизни, можно узнать, чем занимаешься? А то что-то лицо у тебя знакомое…

– Можно, – смеюсь, – только чуть попозже. Сейчас – некогда…

Находим нужный вагон, грузимся в купе. Все – трезвые, нормально одетые, выглядят прилично, но – проводница ощутимо напрягается. Они отличные психологи, все эти проводники, стюардессы, халдеи. Особенности естественного отбора, осложненные борьбой за выживание.

Алеся – в моем купе, естественно.

Сам билеты покупал, через свое транспортное агентство. Кроме нее – Гарри и Русланыч.

Пока она переодевается, деликатно выходим постоять в узком вагонном коридоре.

Поезд неторопливо трогается.

Из соседнего купе доносится звон стаканов, потом бешеный рев хриплых мужских глоток.

Типа – песня.

Наши развлекаются.

Вот ведь послал господь идиотов на мою голову…

Не могли хотя бы до МКАДа потерпеть…

У вылетевшей в коридорчик несчастной проводницы глаза от ужаса уже даже не по восемь, а по все восемнадцать копеек.

Как бы ментов не вызвала.

Надо срочно урегулировать ситуацию.

Беру барышню под локоток и аккуратно завожу ее обратно в служебное купе. Она почти не сопротивляется.

– Извините, девушка, что не представились сразу. Большинство этих милых, обаятельных господ, которые избрали своим средством передвижения ваш поезд и ваш вагон – «мясное», пардон, спартаковское хулиганье. Да-да, те самые злобные фашистские ублюдки, беспредельщики, о которых так любит писать наша доблестная демократическая пресса.

Глаза у проводницы становятся еще больше.

Странно.

Я, честно говоря, думал, что так просто не бывает.

Теперь, в очередной раз, приходится удивляться воистину безграничным возможностям человеческого организма.

Да и за локоть ее держать все труднее, дергается, зараза.

Боюсь, синяки останутся.

Придется как-то компенсировать.

Достаю стодолларовую купюру, кладу ей на столик.

Глаза барышни слегка фокусируются, взгляд становится немного более осмысленным. Да и вырываться перестала, напротив – прислушивается, что дальше скажу.

Скажу, скажу, милая.

Не волнуйся.

– В принципе, как вы знаете, наша пресса просто обожает врать. Нагло и беспардонно. Ей без вранья – ну никак нельзя. Работа такая, платят им за это самое, и это надо четко понимать. Просто потому, что правда – никому не интересна. Согласны?

Кивает. Она согласна.

Вот только пока не понимает, за что ей причитается целых сто баксов. Сейчас объясню.

– Мы, на самом деле, действительно милые и интеллигентные люди. Может быть, только немного громкие. Ну, что уж тут поделаешь, бывает. Но порядок мы вполне способны поддерживать сами. Пошумим, может, малость, но – ничего не побьем. И – никого. А если побьем, – оплатим в полном объеме. Вот только милицию не очень любим, понимаете ли…

Кивает.

Она понимает.

Милицию в нашей стране вообще мало кто любит, кроме самой милиции.

Ну еще, может, – артисты, которых в ментовской праздник с экранов телевизора не согнать.

А больше – никто.

– Так вот, милая, – смотрю ей в глаза, – если все у нас с тобой будет правильно, перед приездом в Питер получишь еще. Только не кипешись. Почувствуешь, что не справляешься сама, – стучи в третье купе, я – там. Со своими мы как-нибудь сами всегда разберемся. Если же здесь нарисуются менты, то бабки получат они. А ты получишь – проблемы. И – очень серьезные проблемы, понимаешь? Вот такая вот элементарная арифметика…

Кивает.

Она все прекрасно понимает:

– Вам стаканы нужны?

– Нужны. И еще лимончика нам под коньячок порежь. Только потоньше. С нами, видишь ли, дама. И не шлюха какая-нибудь…

Вышел из ее купе, потянулся.

Гляжу – Серега стоит, башкой укоризненно качает:

– Что, опять деньги проводнику платил?

Пожимаю плечами:

– А что делать? Я вообще-то, как ты знаешь, предпочитаю путешествовать с комфортом. А ОМОН в мое понимание слова «комфорт» – ну никак не вписывается. Я уж – и так и эдак пробовал. Не получается…

Хмыкнул, кивнул своей большой бритой головой, пообещал зайти в гости.

– Заходи, мы с Гарри совершенно чудненького коньячка в дорогу прикупили…

…Доехали, в общем-то, нормально.

Пошумели, попели, попили.

Алеся тоже оказалась не дурочкой по части коньяка.

Редакционная школа.

Сам через такую когда-то проходил…

Словом – все в порядке.

Только один небольшой инцидентик случился, но это так, мелочи.

Когда наша девушка пошла часа в три ночи в тамбур покурить.

Возвращается, а глаза – как будто Джимми Моррисона, сто лет уже назад как покойного, увидела.

Села, молчит.

Потерянная какая-то.

– Что-то случилось?

– Угу, – кивает, – случилось. Но не то, что ты думаешь.

– А что?

– Да там, – трясет волосами, – этот ваш, Гарри, в тамбуре. Пьяный в говнище. И с ним еще один, такой же. По очереди блюют в угол и, представь себе, разговаривают о концепции экзистенции у Хайдеггера…

– А, – усмехаюсь, разливая коньяк по стаканам, – это нормально. Гарри, как нажрется, всегда та-а-акую пургу гонит. Ну а атеистический экзистенциализм – вообще его любимый конек. Я ему всегда говорил, что он в середине прошлого века застрял. Надо бы хоть чуть-чуть вперед продвинуться. Хоть бы Дерриду почитал или там, – Мамардашвили. Абсолютно гениальный мыслитель, хоть и грузин…

Она еле слышно взвыла, выпила залпом полстакана коньяку и полезла на верхнюю полку.

Только икры сверкнули из-под халатика.

Жаль.

Я, между прочим, сам на эту полку нацелился.

У меня это с детства: если еду в купе, то обязательно на верхней полке. Хоть там и душно летом – просто до полной невозможности.

У каждого, знаете ли, свои тараканы…

…Питер нас встретил ясной, солнечной и какой-то совершенно не ленинградской, в нашем понимании этого слова, погодой.

Сухо, свежо, таксисты прям у перрона за рукава хватают.

Забросили шмотки в гостиницу, договорились еще пару-тройку часиков отдохнуть, а потом попить пивка и выдвинуться на дубль. Что и осуществили в полном объеме задуманного.

Алесе – понравилось.

А потом отправились в гости к рокерам нашим разлюбезным («Как, вы и их знаете?» – удивленная реакция нашей симпатичной журналисточки). Где, естественно, и просидели до утра.

Хотя – до какого еще «утра».

Белые ночи, блин.

Романтика…

Эх…

Во встреченном по дороге в отель круглосуточном баре остановились попить пивка и немножко перекусить. Сожрали по куску пиццы, сделали по нескольку глотков легкого светлого пива, и тут Серега вдруг озабоченно покачал головой.

– Что, – спрашиваю, – случилось, старый?

– Да хрен его знает, что-то у меня по завтрашнему дню предчувствия какие-то нехорошие.

С тем и разошлись по номерам спатиньки.

Хотя я – тоже задумался.

Серегиным предчувствиям лучше верить.

Всегда.

Проверено временем.

…Назавтра на секторе был – ад.

Я даже не помню, с каким счетом мы проиграли, – это было совершенно неважно. Самым главным и самым важным во время этой игры были довольные, улыбающиеся рожи питерских ментов.

И летящие из-за их спин в нашу сторону камни, бутылки, металлические болты, швыряемые мешковскими карланами.

Одному пареньку на моих глазах бутылка попала прямо в висок.

Он упал.

Толстый майор с жирной лоснящейся мордой напрочь отказался вызывать «скорую».

«Была б моя воля, – говорит, – я бы ща домой сбегал, да гранатой в ваш сектор, морква поганая…»

И тогда толпа обычных выездных болел раздвинулась и вперед вышли те, кому это в таких ситуациях и было положено.

Хардкор.

Их, увы, было мало на этом выезде, но они были, и то, что они сделали, – было по-настоящему красиво.

Когда они своими телами проломили брешь в сомкнутом строю ОМОНа, в эту брешь рванули все остальные.

Бить, бить, бить, бить – по этим ненавистным питерским рожам, а лучше всего – по серым сытым рожам ментов, топтать их модными казуальными кроссовками и тяжелыми высокими ботинками, вбивать в серый заплеванный бетон их поганого стадиона, выламывать кресла и швырять их в эту ненавистную ублюдочную массу, испуганно разбегающуюся перед нашей мощью и нашей яростью.

Я, к примеру, лично – и с большим удовольствием – отрихтовал того самого майора с жирной рожей, истошно, по-бабьи визжащего и испуганно закрывающего то, что у него осталось от лица, ладонями.

Меня он, думаю, даже не запомнил.

Даже журналистка Алеся с визгом царапала упоенно кого-то там, впереди. Это-то ее и подвело…

Резкая команда Гарри, и мы быстро поворачиваем назад.

Опыт.

Мы свое дело сделали, так на фига дальше палиться?

Это наши малолетки считают попадание в ментовку чуть ли не знаком чести и доблести.

Ну и пусть себе считают.

А нам-то зачем?

А вот девушка – что-то увлеклась…

Мы, уже вернувшись на сектор, видели, как ее волокли куда-то в сторону выхода. В ментовскую, не иначе.

Нехорошо получилось.

Я переглянулся с Серегой.

– Действуй, – говорит. – Тут никто лучше тебя не справится…

Я кивнул, потянул за рукав Русланыча, и мы с ним начали аккуратно просачиваться в противоположный конец сектора, к той цепочке ментов, которые не подверглись нашему нападению.

Приглядел лейтенанта с относительно интеллигентными щщами, позвал, продемонстрировал сотку баксов:

– Помоги, командир. Ссать хотим, аж скулы сводит. Да и вообще нам отсюда, похоже, пора. Мы с другом футбол приехали смотреть, а не в войне участвовать…

– А в чем проблема-то? – спрашивает.

– Да в беспределе этом, – киваю себе за спину. – Если б знали, что на футболе такое творится, хрена лысого мы б сюда пошли. Мы вообще-то в командировке здесь, в «Рэдиссоне» вашем остановились. Могу карточку гостя показать. Вот, развлечься решили. Ага. Видал я в гробу такие развлечения…

– Понимаю, – хмыкает, – ну ладно, пошли…

Вывел нас за оцепление, взял сотку:

– Богато живете.

– А что? – жму плечами, – Зарабатываем. Слушай, а ты нам еще в одном деле не поможешь?

– Это еще в каком?

Я полез в карман за сигаретами, угостил его и Руслана.

Закурили.

– Да понимаешь, – говорю, выпуская дым в сторону, – с нами девчонка была, журналистка. Вчера в гостинице познакомились. Мы, собственно говоря, из-за нее сюда и приперлись, уж больно симпатичная. А у нее задание – написать про футбольных фанатов. Быть в центре, так сказать, событий. Вот и полезла, дура…

– И?..

– А что «и»? – усмехаюсь. – Забрали ее ваши. В общем-то, и правильно сделали, только нам-то от этого не легче. Да и вашим орлам, думаю, скандал с центральной прессой на фиг не нужен. В общем, поможешь нам ее вытащить – заплатим. Нормально заплатим, в два раза больше, чем до этого дали.

– Хорошо, ждите здесь, сейчас попробую. Только опишите, как она выглядит.

Ну описали как могли.

Имя, фамилию дали.

Сказали, что у нее редакционное удостоверение наверняка при себе.

– Это уже легче, – чешет затылок под фуражкой, – если ксива с собой. Сейчас приведу.

И, правда, привел.

Забрали мы нашу девушку, уже получившую в качестве украшения приличный бланш под левым глазом, да и поехали, от греха подальше, в гостиницу.

Результат матча уже по телевизору узнали, да и бог с ним.

Все хорошо, что хорошо кончается…

…Материал свой Алеся так и не опубликовала.

Нет, она его написала.

И – здорово написала, насколько я в этом деле соображаю.

А парни ее снабдили отличными фотками с разных наших выездов, в том числе и с европейских.

Вот только зам главного редактора – манерный, по ее словам, педик с черными набриолиненными кудрями – с заливистым визгом орал на редколлегии и доорался до того, что статью зарубили.

А она обиделась и написала заявление об уходе.

Где она сейчас работает, я не знаю.

Но на стадионе встречаю регулярно.

Вроде бы – в порядке.

Ездит на выезда, пишет статьи в фэнзины, мечтает снять кино про фанатов.

Сначала документальное, а потом, даст бог, – и художественное.

Потому как ни одного нормального фильма на эту тему, по ее словам, не видела. Даже знаменитая британская «Фабрика футбола», говорит, адреналин для кастратов, а не нормальное, жизненное кино.

Наши хулсы улыбаются и кивают в подтверждение ее словам.

Им не нужна ни слава, ни реклама.

Вот только – это ведь классно, когда кто-то хочет что-то написать или снять про твою нелегкую и довольно дурацкую жизнь.

Они – такие.

Да и сам я, в принципе, от них не так далеко ушел.

Что уж тут поделаешь…