"Хардкор белого меньшинства (сборник)" - читать интересную книгу автора (Лекух Дмитрий)ИгоряняДо чего же пустой и дурацкой бывает иногда человеческая жизнь… Как он появился у нас в компании, для меня до сих пор загадка. Скорее всего – кто-то привел. Но кто? Ни одного из наших, идущим рядом с ним по жизни, представить себе я не мог просто по определению – слишком уж он был чужероден. Разве что Нелька свой очередной каприз воплотила? Да и то – вряд ли… Но – прижился. Регулярно посещал то, что мы называли «клубными днями по пятницам», когда любому нормальному человеку просто необходимо какое-то время и какое-то количество пива, чтобы отойти от этой чертовой работы и потом, с чистой совестью, окунуться в атмосферу выходных, которые большинство из нас все-таки предпочитали проводить дома, с семьей. У кого она была, разумеется. Так вот – клубные дни он не пропускал никогда и старался при этом постоянно быть в центре внимания. Иногда это у него получалось. Но – редко. Мы – публика, в принципе, самодостаточная, и любоваться выкрутасами сознания избалованного до предела сорокалетнего мальчика не приученная. Нам бы – что попроще. Пиво, футбол, машины, книги, кино, рыбалка, новый альбом рокеров наших любимых. Ну, и так далее. У нас даже само по себе слово «интеллигент» считается ругательным… А он свою, как ему казалось, интеллигентность холил и лелеял, гордился ею и носился как с писаной торбой. Или, как сказал однажды один из наших футбольных хулиганов, грубый, невежественный боец с двумя высшими образованиями, – дрочил на нее, как на порномодель в интернете. Что, скажем так, многих довольно серьезно напрягало. Меня – в том числе. Ну, я-то в этом случае – совсем другая история… Мне нравилась, и очень нравилась, по-мужски, – его жена Ирка. Нет, не подумайте ничего плохого, у нас с ней ничего не было, да и быть в принципе, не могло. Я слишком дорожил – и дорожу – своими непростыми, выстраданными отношениями с его женой, а она – редкий и счастливый случай – была по уши влюблена в собственного мужа. В Игоряню. Хотя он, с моей сугубо мужской точки зрения, этого совершенно не заслуживал. Просто – нравилась. И все. Да и как может не понравиться гибкое и стройное беловолосое создание двадцати семи лет отроду, особенно если у этого создания огромные, внимательные глазищи невообразимо зеленого цвета, узкая талия, длинные ноги и стремящаяся порвать любую блузку большая красивая грудь, упругая даже на взгляд, а не то что при соприкосновении. Я знаю, о чем говорю. Однажды я сделал ей какой-то комплимент, она расчувствовалась, обняла меня и поцеловала. Прикосновение ее груди к моей я помню после этого до сих пор. А ведь уже года два как прошло. И я – отнюдь не романтический юноша, а вполне здоровый, многое повидавший мужик, любящий, к тому же, совершенно другую женщину. А еще она очень хорошо умела слушать. В отличие от того же Игоряни, который слушать не умел совершенно, а умел только говорить: громко, много и велеречиво. Причем временами такую пургу нес, что уши в трубочки заворачивались. …Сидим мы, к примеру, с Русланычем. Тихо так, спокойно. Обсуждаем, как в прошлую субботу «Чарльтон» с «Челси» в Лондоне сыграли. И еще – почему эти уроды с «НТВ-плюс» вместо того чтобы показать этот шедевр, транслировали какой-то невнятный матч «Ньюкасла» с «Эвертоном»? Может, кто из этих дрочил личное удовольствие получает, когда глядит, как эти овцеёбы мячик пинают? Нормальный такой мужской треп пятничного вечера. Типа, может, имеет смысл скинуться и купить в паб какую-нибудь контрафактную карточку «Скай»? Да смотреть себе спокойно то, что тебе в британской премьер-лиге наиболее интересно, а не то, что решили показать отечественные горе-телевизионщики, логику которых без стакана понять ну просто совершенно невозможно. А за соседним столиком этот перец выступает. Его никто особо слушать не хочет, так он это громкостью речи пытается компенсировать… – Вот были мы с Ириночкой на прошлые выходные в Литве. В Вильнюсе. Все-таки – насколько они от нас отличаются. Европа, как есть Европа. Улицы чистенькие, кафе уютные, прямо как в Париже… Ага, думаю. Как в Париже. Куча обкуренных арабов, зависших носатыми головами над дерьмовым парижским эспрессо. И мусорный ветер над Елисейскими Полями. Как можно сравнивать действительно чистенький, уютный, приспособленный для нормальной человеческой жизни и при этом не очень-то и буржуазный Вильнюс с этой помойкой сраной? – Так вот, – продолжает вещать, – а мы тут – как свиньи в хлеве… – В хлеву, – бурчит еле слышно Русланыч, да и я уже потихоньку закипаю. – Но что меня поразило больше всего, так это их язык. Очень красивый, певучий, такой, как у их дальних родственников, венгров… Тут уже я не выдерживаю: – Парень, а ты точно в Вильнюсе был? Не в Хельсинки? Это у них с венграми общая языковая группа, она так и называется: угро-финская. А литовский язык, извини, – уникален, и никаких таких «дальних родственников» не имеет… – Что за чушь?! – ощетинивается. – Я, между прочим, искусствовед! И точно знаю, что литовский язык родствен мадьярскому! И вообще, откуда тебе-то знать? Я же не учу тебя, как прокладки рекламировать… Ну, искусствовед-то он, конечно, условный. Так, владеет какой-то галереей современного искусства. Бизнес как бизнес, ничего особенного. А прокладки я бы с удовольствием порекламировал, да не дают. Все крупные западные бюджеты прокручиваются у нас через западные же агентства. Хрена лысого они дадут эти деньги российскому предприятию, пусть даже и крупному, и профессиональному. Это только мы, идиоты, по своим бьем, в надежде, что чужие испугаются. Они своих берегут, а бить предпочитают – по нашим. Называется – «разумный протекционизм». Ага. Впрочем, я отвлекся… – Знать мне, – отвечаю, – в принципе, есть откуда. Образование у меня такое. Филологическое. Это, во-первых. А во-вторых, я сам отчасти литовец. Где-то на четверть. Так что – интересовался, представь себе… – А, так вот в чем дело! – взвивается. – Просто вы все, нацмены, нас, русских, ненавидите! Тут уж Русланыч не выдержал. Взял кружку и ушел в другой конец зала. Он у нас – татарин. Я свою подхватил да за ним последовал. А что? Морду ему бить? Можно, в принципе. Только чести много – руки об это дерьмо марать… Да и Ирку жалко, вон она, недалеко, с Нелькой сидит… А потом трансляция футбольная началась, и мы про эту ерунду тут же забыли… …В тот раз Ирка позвонила мне в воскресенье. Часа в два дня. Не ожидал, если честно. – Привет, Дим. Скажи, ты не мог бы ко мне приехать? А то мне очень плохо, а к кому еще обратиться, не знаю… Ну, в общем-то, в мои планы подобного рода визиты в тот раз явно не входили. Я, вообще-то, намеревался попытаться свою жену уговорить вечером куда-нибудь в театр или в кино сходить. Так сказать, в целях улучшения наших совсем не простых отношений. Да и живут они с Игоряней на другом конце Москвы, в Измайлове. А я – рядом с Серебряным Бором. – Привет. А что случилось-то? – Да ничего особенного, просто Игорь умер. Вот тут я сел. – Еду… Сейчас кое-что закончу, и сразу выезжаю. Плакал, думаю, наш с Машкой культпоход… Кстати, насчет «кое-что закончу» я, честно говоря, немного лукавил. Просто до сих пор, к стыду своему, не умею водить машину. Когда был еще нищим журналистом, думал – да ну его на фиг, учиться этому самому вождению. Все равно, думал, на машину только годам к пятидесяти заработаю. Так стоит ли на это время убивать? В конце концов, можно и на метро, или на такси, если уж совсем прижмет, прокатиться. А заработанные деньги – если их, конечно, удастся заработать – можно и на что-то другое оприходовать. Более приятное или существенное. На те же путешествия, к примеру… Были б деньги, а как их потратить – всегда найдем… Сейчас их у нас – три. Машин, в смысле. Восьмая «Ауди» и «Лендровер» у меня, спортивная «Вольво» – у Машки. А водить – так и не научился. В отличие от Машки, кстати, – та даже стрит-рейсингом занимается потихоньку. С переменным успехом. А у меня – водитель как член семьи. Вот ему-то я и позвонил: – Привет, Володь. Извини, что напрягаю в выходной, но сегодня придется поработать. – Хорошо, – отвечает, – мне не привыкать… В общем, я к ней только часа через три приехал. Пока то, пока се… Его уже в морг увезли, как выяснилось… …Открывает. Какая-то не очень даже заплаканная и совсем-совсем погасшая. Даже глазищи не изумрудные, а цвета пожухлой московской травы. Дела, думаю… – Ну, рассказывай… Рассказывать, как выяснилось, в общем-то, и нечего. Утром они поскандалили, потом она ушла в солярий и парикмахерскую. Когда заканчивала маникюр, он позвонил и потребовал, чтоб она немедленно ехала домой, а она уже с подругой договорилась кофе попить. Потом он позвонил еще раз, когда она уже встретилась с подругой, устроил истерику, и она, чтобы успокоиться, поехала на Воробьевы горы. Походила там, попинала листья и поехала домой. Позвонила в дверь. Еще раз. Потом толкнула ее и убедилась, что дверь открыта. …Он лежал в ванной с перерезанными венами, и вода была уже ничем неотличима от крови… Вот и вся история. Хорошо еще, что воскресенье, и сын, Артем, у бабушки на даче. – Знаешь, я почему-то думаю, что он не хотел себя до конца убивать. Просто я ему сказала, что еду, а сама на Воробьевы отправилась. А он, видимо, дверь в квартиру открыл, в ванну залез, ну и… Ждал, что я сейчас приеду, спасу его, полюблю и пожалею… – Похоже, – отвечаю. Помолчали, я ей и себе коньяка налил, выпили. Она и говорит: – Ты знаешь, я сначала плакала. А сейчас не могу. Глаза сухие… Молчу. А что говорить-то? Она виски потерла, еще коньяка себе плеснула. И мне заодно. – Ты, меня, наверное, осуждаешь? – За что? – Ну, не уберегла мужика… Ты же – тоже мужчина. – Вот именно потому, что мужчина, и не осуждаю… Посидели еще немного, бутылку уговорили, она немного успокоилась, и я поехал домой. В дверях она меня остановила: – На похороны придешь? – Нет. Она вздыхает: – Кажется, я понимаю – почему… Пожал плечами, поцеловал ее в щечку и уехал уже окончательно. …В театр мы с Машкой в тот вечер, естественно, не пошли. Зато уговорил ее сходить в ресторан. Пока она делала заказ, сбегал вниз, купил ей три длинноногие розы. – Золотко, – говорю, – знаешь, у меня есть к тебе одна гигантская просьба. Если я когда-нибудь буду перед тобой нюнить и нарываться на жалость, – сразу же бей мне в рожу, хорошо? – Отлично. И даже не думай – за мной не заржавеет… Вот и поговорили… …Ирка потом несколько раз приходила к нам в паб, видимо, ей было одиноко, а мы – какие-никакие, а все-таки компания. У них даже начало закручиваться что-то вроде романа с Русланом, но потом в его жизнь стремительно ворвалась рыжеволосая Ленка, на которой он благополучно и скоропостижно женился. И все закончилось. Где она сейчас – я не знаю. А вот где Игоряня – знаю точно. На Ваганьковском. У них там семейный участок. Или как это называется… Знаю. Но никогда не приду… |
||
|