"Дж.Блиш. Землянин, вернись домой! (пер. В.Жураховского)" - читать интересную книгу автора

существовать подобные "империи поневоле". Самый печально известный из
подобных рецидивов империализма - захват и подавление Тора-5. Совершено это
преступление было одним из первых летающих городов, сильно военизированным.
Он заслужил прозвище "Бешеные собаки". Этот эпитет, который до сих пор в
ходу как у населения летающих городов, так и у планетарных жителей,
первоначально относился..."
- Вот тот, кто вам нужен, - тихо сказал монитор.
Амальфи посмотрел на Карста. Крестьянин успел заметно перемениться. Он
перестал быть карикатурным подобием человека, с шоколадной от солнца, ветра
и въевшейся грязи кожей, загрубелым почти до того предела, когда испытывать
к нему сочувствие уже нельзя. Теперь он больше напоминал эмбрион во чреве
матери. Его предстояло еще доводить до ума, совершенствовать - в его жизни
ничего настоящего еще не случилось. Его жизнь в прошлом - и вряд ли она была
долгой, ведь, хотя по его словам жена его, Эдит, была у него пятой, ему едва
ли было больше двадцати лет от роду, - была до предела однообразна и
жестока. При первой же возможности он избавился от прошлого, как змея,
сбрасывающая старую кожу. Карст, по сути, как понял Амальфи, был гораздо
больше ребенком, чем любой из детишек-оков.
Монитор коснулся плеча Карста, крестьянин недовольно заворочался, потом
сел, мгновенно пробудившись, яркие голубые глаза вопросительно смотрели на
Амальфи. Монитор вручил Карсту металлический стакан, успевший покрыться
капельками осевшей влаги. Карст отпил. Едкий напиток заставил его чихнуть -
чихал он, как кошка: быстро, даже не замечая.
- Как успехи Карст? - спросил Амальфи.
- Тяжко, - сказал крестьянин и сделал еще одни мощный глоток. - Но как
только ухватишь суть, все остальное раскрывается само собой, как цветок.
Повелитель Амальфи, прокторы твердили, что город их, ИМТ, опустился с небес
на облаке. Вчера я в это просто поверил, а сегодня, кажется, понимаю, как
такое возможно.
- Не сомневаюсь. И ты не одни. У нас здесь десятки других крестьян, они
тоже учатся - ты только взгляни вокруг. И учат они кое-что большее, чем
физику или морфологию культуры. Они учатся быть свободными, начиная с самой
первой свободы - свободы ненавидеть.
- Этот урок я усвоил, - бесстрастным, как вечный лед, голосом сказал
Карст. - Но вы меня разбудили - зачем?
- У меня есть причина, - мрачно сказал Амальфи. - У нас гость, и его, я
думаю, ты сможешь опознать. Это один из прокторов. Мы с Хейзлтоном пока не
можем понять, что у него на уме, но на уме у него явно какой-то фокус. Ты
нам поможешь?
- Мэр, ему бы немного отдохнуть, - вмешался монитор неодобрительно. -
Если вырвать человека из гипнопедического транса может случиться шок. Ему
нужен час, чтобы прийти в себя.
Амальфи скептически посмотрел на монитор и уже собирался заметить, что
ни у Карста, ни у города нет возможности позволить подобную роскошь, как
вдруг он сообразил, что вместо десяти слов с избытком хватит одного.
- Исчезни, - сказал он.
Монитор исполнил приказ с предельным усердием.

Карст внимательно смотрел на экран скрытой камеры. Человек на экране
стоял к объективу спиной, глядя в большой координационный куб в кабинете