"Джеймс Блиш. Засеянные звезды" - читать интересную книгу автора

сплошь и рядом противоречили один другому и к тому же ни строкой не
относились к конструированию звездных кораблей; на сей счет, как ему
помнилось, пластина вообще не сообщала ничего определенного.
Никто никогда не копировал таинственные письмена по очень простой
причине: в подводном мире никто не мог и представить себе, что существуют
средства, способные уничтожить сверхпрочный оригинал, и что надо принимать
меры к его увековечению. Шар сообразил - увы, слишком поздно, - что
обыкновенной осторожности ради следовало делать копии, пусть недолговечные,
на подручных материалах. Но многие, многие годы мирной жизни в зелени и
золоте вод почти отучили людей от обыкновенной осторожности. А в результате
несовершенство памяти Шара, не сохранившей дословного текста пластины, и
постоянные его сомнения в точности перевода уцелевших отрывков стали
серьезнейшей из помех на пути к успешному завершению проекта.
- Не научились грести, а вышли в плавание, - заметил запоздало Лавон, и
Шар был вынужден с ним согласиться.
Круглолицый молодой человек, ворвавшийся в апартаменты Шара, назвался
Филом XX, следовательно, он был на два поколения моложе Шара и на четыре
моложе Лавона. Но в уголках глаз у него прятались "гусиные лапки", и это
делало его похожим на сварливого старика и на капризного младенца
одновременно.
- Мы призываем прикрыть этот нелепый проект, - резко бросил он. - Мы,
как рабы, отдали ему свою юность, но теперь мы сами себе хозяева, и
довольно. Слышите? Довольно!
- Никто вас не принуждал, - ответил Лавон сердито.
- Как никто? А общество? А наши собственные родители? - поддержал Фила
явившийся следом за ним долговязый приятель. - Но отныне мы придерживаемся
реальной действительности. Каждому в наши дни известно, что нет никакого
другого мира, кроме того, в котором мы живем. Вы, старики, можете цепляться
за свои суеверия, если хотите. Мы подражать вам не станем,
Лавон, озадаченный, бросил взгляд на Шара. Ученый улыбнулся:
- Отпусти их, Лавон. Малодушные нам ни к чему. Круглолицый вспыхнул.
- Ваши оскорбления не заставят нас вновь выйти на работу. С нас
довольно. Сами стройте свой корабль!
- Ладно, - сказал Лавон. - И можете убираться. Хватит
разглагольствовать. Вы приняли решение, а выслушивать ваши грубости нам не
интересно. Прощайте.
Круглолицый, очевидно, был не прочь еще покрасоваться собственной
решимостью, однако это "прощайте" пресекло его намерения в корне.
Твердокаменное лицо Лавона не сулило других возможностей, и пришлось Филу
вместе c приятелем бесславно убираться восвояси.
- Ну, что теперь? - спросил Лавон, как только они удалились. - Должен
признаться, Шар, что я попытался бы уговорить их. В конце концов, нам очень
нужны рабочие.
- А мы им нужны еще больше, - весело отозвался Шар. - Знаю я этих
молодых задир. Ведь сами же удивятся, увидев, что за чахлая зелень вырастет
у них на полях в первый же год, когда они попытаются обойтись без моих
советов. А потом скажи мне - сколько человек записалось добровольцами в
состав экипажа?
- Несколько сотен. В том поколении, которое идет следом за этим Филом,
желание отправиться с нами высказывает чуть не каждый. Обманывается наш