"Лоуренс Блок. На острие ("Мэттью Скаддер" #07) " - читать интересную книгу автора

Взявшись за руки или обняв друг друга, они встают, чтобы прогуляться.
Она немного перебрала и поэтому слегка покачивается на высоких каблуках. Ей
страшно весело: она шумит и бурно жестикулирует, то и дело начиная хохотать.
Порой я представляю, что они идут лесом, затем оказываются на берегу
ручья. Там чисто и мило. Совсем как на идиллических картинах какого-то
француза, который изображал резвящихся на природе босых пастухов и пастушек.
Вероятно, он-то и дал пищу моей фантазии.
На берегу ручья, в прохладной, мягкой траве, они занимаются любовью.
И вот тут мое воображение дает сбой. Видно, остальное меня не касается,
в конце концов это их личная жизнь. Последнее, что мне удается увидеть, -
это ее лицо. Его выражение то и дело меняется, и я не могу его уловить. Это
похоже на сон - что-то важное, что, кажется, вот-вот рассмотришь, тут же
ускользает, уходит из фокуса прежде, чем успеваешь понять, что это было.
Внезапно он достает нож. Ее глаза расширяются, а затем... Набежавшее
облако закрывает солнце.

* * *

Примерно так я представляю себе то, что произошло. Не думаю, что
воображение абсолютно точно нарисовало мне картину случившегося. Да и разве
разумно было бы на это рассчитывать? Если даже на свидетельства очевидцев не
всегда можно полагаться, то что говорить обо мне: на этой ферме я никогда не
был. Я никогда не видел эту девушку. Если, конечно, не считать фотографий.
Вот и сейчас я снова рассматриваю одну из них. Я не отвожу от нее взгляд так
долго, что мне начинает казаться: еще чуть-чуть - и выражение ее лица
изменится. Конечно, это лишь игра воображения. Этот снимок ничуть не
отличался от любой другой фотографии: остановившееся мгновение - и только.
Он не мог рассказать мне ни о ее прошлом, ни, увы, о будущем. Как его ни
крути - всякий раз на нем будет та же поза и те же чуть приоткрытые губы, то
же выражение глаз - интригующее, загадочное. Сколько ни вглядывайся, снимок
не поможет раскрыть тайну этой девушки.
Уж я-то знаю. Достаточно долго в него всматривался.

Глава 1

В Нью-Йорке есть три театральные организации, о которых еще несколько
лет назад Морис Дженкинс Ллойд, актер, охотно, рассказывал каждому, кто
соглашался его выслушать. "Игроки" - это джентльмены, считающие, что они
актеры, говаривал он. "Барашки" - актеры, заявляющие, что они джентльмены. А
"монахи"... "монахи" - ни то ни се, но при этом клянутся, что они - и
актеры, и джентльмены".
Не знаю, к какой категории Дженкинс-Ллойд причислял себя. Когда я с ним
встречался, он обычно бывал навеселе, но утверждал, что трезв. Чаще всего он
напивался у Армстронга, который тогда заправлял баром на Девятой авеню,
между Пятьдесят седьмой и Пятьдесят восьмой улицами. В те времена
Дженкинс-Ллойд отдавал предпочтение виски "Дьюар", причем мог пить сутками,
на вид оставаясь вполне трезвым. Никогда не повышал голоса, не скандалил, не
падал со стула. К концу вечера, правда, у него порой заплетался язык. Вот,
пожалуй, и все. Кем бы он ни был: "игроком", "барашком" или "монахом", - пил
этот актер как джентльмен.