"Александр Блок. Возмездие (поэма)" - читать интересную книгу автора

этом году явственно дали о себе знать направления, которые встали во
враждебную позицию и к символизму, и друг к другу: акмеизм, эгофутуризм и
первые начатки футуризма. Лозунгом первого из этих направлений был человек
- но какой-то уже другой человек, вовсе без человечности, какой-то
"первозданный" Адам.

Зима 1911 года была исполнена глубокого внутреннего мужественного
напряжения и трепета. Я помню ночные разговоры, из которых впервые
вырастало сознание нераздельности и неслиянности искусства, жизни и
политики. Мысль, которую, по-видимому, будили сильные толчки извне,
одновременно стучалась во все эти двери, не удовлетворяясь более слиянием
всего воедино, что было легко и возможно в истинном мистическом сумраке
годов, предшествовавших первой революции, а также - в неистинном
мистическом похмелье, которое наступило вслед за нею.

Именно мужественное веянье преобладало: трагическое сознание неслиянности
и нераздельности всего - противоречий непримиримых и требовавших
примирения. Ясно стал слышен северный жесткий голос Стриндберга, которому
остался всего год жизни. Уже был ощутим запах гари, железа и крови. Всеной
1911 года П.Н.Милюков прочел интереснейшую лекцию под заглавием
"Вооруженный мир и сокращение вооружений". В одной из московских газет
появилась пророческая статья: "Близость большой войны". В Киеве произошло
убийство Андрея Ющинского, и возник вопрос об употреблении евреями
христианской крови. Летом этого года, исключительно жарким, так что трава
горела на корню, в Лондоне происходили грандиозные забастовки
железнодорожных рабочих, в Средиземном море - разыгрался знаменательный
эпизод "Пантера-Агадир".
Неразрывно со всем этим для меня связан расцвет французской борьбы в
петербургских цирках; тысячная толпа проявляла исключительный интерес к
ней; среди борцов были истинные художники; я никогда не забуду борьбы
безобразного русского тяжеловеса с голландцем, мускульная система которого
представляла из себя совершеннейший музыкальный инструмент редкой красоты.
В этом именно году, наконец, была в особенной моде у нас авиация; все мы
помним ряд красивых воздушных петель, полетов вниз головой, - падений и
смертей талантливых и бездарных авиаторов.
Наконец, осенью в Киеве был убит Столыпин, что знаменовало окончательный
переход управления страной из рук полудворянских, получиновничьих в руки
департамента полиции.
Все эти факты, казалось бы столь различные, для меня имею один
музыкальный смысл. Я привык сопоставлять факты из всех областей жизни,
доступных моему зрению в данное время, и уверен, что все они вместе всегда
создают единый музыкальный напор.
Я думаю, что простейшим выражением ритма того времени, когда мир,
готовившийся к неслыханным событиям, так усиленно и планомерно развивал
свои физические, политически и военные мускулы, был ямб. Вероятно, поэтому
повлекло и меня, издавна гонимого по миру бичами этого ямба, отдаться его
упругой воле на более продолжительное время.
Тогда мне пришлось начать постройку большой поэмы под названием
"Возмездие". Ее план представлялся мне в виде концентрических кругов,
которые становились всё у'же и у'же, и самый маленький круг, съежившись до