"Олег Блоцкий. Ночной патруль (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

солдат. Появился он так же внезапно, достав из-за пазухи бутылки.
- Только мне, командор, товар отдашь, - крикнул он напоследок,
устремляясь в глубь колонны.
Бочков стал готовиться к походу в гости. Он достал из пакета новую,
аккуратно сложенную форму и прямо у машины, демонстрируя синие солдатские
трусы, переоделся.
Затем в ход пошли гуталин, щетка и бархотка. Прапорщик долго пыхтел,
возился и громко чертыхался. Через некоторое время туфли сияли.
Бочков сгонял водителя за теплой водой и принялся тщательно скрести
щеки и подбородок безопасной бритвой. Все из того же волшебного пакета он
извлек белое вафельное полотенце: в середине оказался одеколон. Прапорщик
закрыл глаза и принялся колотить по щекам ладонью, щедро поливая ее
остропахнущей жидкостью.
Семенов сидел возле машины, курил и зачарованно водил глазами за
суетящимся Бочковым.
Наконец прапорщик вскочил на подножку машины и заглянул в зеркало.
Потом осторожно ступил на землю, чтобы не запылить туфли, и одарил солдата
улыбкой: "Главное, Семен, в нашем деле - обхождение. Запомни, бача, женщины
от этого теряют сознание и сразу падают на кровать. Особенно здесь. Любят
они культуру".
"Культуру, - ехидно подумал водитель, ухмыляясь. - Деньги они любят -
поэтому и валятся, как подкошенные".
По рассказам более опытных ребят знал Семенов цены на многих
госпитальных телок, которых они между собой называли - "чекистками".
Реденькие бровки Бочкова стянулись к переносице.
- Нечего лыбиться! Уйду - чтобы порядок был. Машину подгонишь к
злобинской, состыкуешь задницами впритирку и всю ночь - сторожить. Пропадет
что-нибудь - значит ты, собака, продал. Голову оторву! За оружием смотри.
Если что - убью!
Перед лицом солдата заплясал кулак, резко отдававший одеколоном.
Водитель поскучнел - Бочков был скор на расправу и имел тяжелую руку.
А к прапорщику после такого дружеского совета вернулось отличное
настроение. Губы растянулись в улыбке, и он похлопал Семенова по острому,
худому плечу.
- Служи, сынок, как дед служил, а дед на службу хрен ложил. Жди утром.
Бочков схватил крепкий полиэтиленовый пакет, где кроме водки лежал
какой-то аккуратненький сверточек, перевязанный чуть ли не алой кокетливой
ленточкой, и рысью заспешил в "инфекционку".

Появился прапорщик значительно раньше названного срока. Еще во всю
гремели магнитофоны в госпитале, где гуляла добрая половина колонны. Видимо,
не у одного Бочкова была там своя "королева красоты".
Прапорщик шел, спотыкаясь, не разбирая дороги, и злобно ругался.
С трудом он заполз в кабину. Семенов включил свет и обомлел. Лицо
Бочкова - сплошь свежайшие ссадины и царапины. Из толстенной вывороченной
губы сочилась кровь. Куртка в нескольких местах разорвана. Спереди - темные
крупные пятна, спина в пыли и грязи. Судя по всему, кто-то очень долго
валтузил прапорщика и катал его по земле. Причем ногами.
- Твою мать, твою мать, - упрямо произносил Бочков, то и дело поднося
разбитые руки к лицу. - Твою мать, обезьяна джелалабадская.