"Олег Блоцкий. Письмо из дома (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

авторитет по женскому вопросу в роте - посоветовал тому на гражданке голову
не ломать и за невинными девочками отправляться сразу в начальные классы
школы.
- Что вы все письма, стрессы, эффекты, - продолжал злиться Бандера, - в
морду Нефеду, и все. А в Союз поедет, так дать ему самую чмошную, рваную
парадку. Пусть катится ко всем чертям!
Такого нечеловеческого унижения Ахмеджанов вынести не смог.
- Это ты покатишься ко всем чертям, - закричал худенький Марат и
замахал кулачками перед лицом огромного Степана.
И быть бы татарину битым, если бы не Свиридов.
Юрка вбежал в курилку, увидел ребят и моментально все понял.
- За Кольку буча?
- А то, - подтвердил Ступар, с интересом глядя на Бандеру и
Ахмеджанова, которые стояли друг против друга с перекошенными от злости
лицами.
- Погодите рыльники чистить, - сказал Свиридов. - Я вам сейчас письмо
прочитаю. Мне его только-только пацан из санчасти притарил. Письмо в
Колькином хэбчике лежало, как я и думал.
Взвод разом перевел взгляды на почтальона.
Свиридов развернул истертый листок.

10.
- Вот так-то, мужики, - спрятал конверт в карман Свиридов.
- Я говорил, говорил, что Нефед не трус! - радостно завизжал Ахмеджанов
и бросился обнимать Юрку. - Молодец, Свирид! Молодец! Видите, как оно все
выходит - Нефед не падла! Я всегда это знал! - скакал перед ребятами
радостный Марат.
Глядя на него, солдаты тоже начинали улыбаться.
- Ай, как плоха, - внезапно сказал якут Пантелеймон Никифоров, и его
большое круглое, как сковорода, лицо страдальчески сморщилось.
Марат перестал выкидывать коленца и вместе с остальными посмотрел на
маленького якута.
- Ай, плоха, - повторил Никифоров и закачал головой. - Водка плохая,
злая. У нас в деревне пьют. Ай, как пьют! Батя пьет, мамка пьет, браты пьют.
Все пьют. Когда пьяный - дурной: песца - бери, белку - бери, соболь - тоже
бери. Водку давай. Нет жизни без водки. Ай, не хорошо! - закончил
Пантелеймон, и его щелочки-глазки совершенно исчезли, превратившись в две
черненькие полоски.
- Нехорошо, нехорошо, - передразнил Никифорова Ступар. - Сам, небось,
вернешься и тоже водяру хлестать будешь?
- Буду, - уныло согласился Пантелеймон и виновато съежился.
- Что так? - поинтересовался Горюнов.
- Все пьют, и я должен. Если не буду, значит, не такой, чужой, -
ответил стыдливо якут.
Каждый во взводе про себя пожалел Пантелеймона.
Был Никифоров на вид тщедушным и невзрачным. Но на самом деле якут
удивлял всех своей выносливостью, силой и цепкостью. А снайперская винтовка
будто была продолжением Пантелеймона, потому что с малых лет охотился якут в
тайге. И духов щелкал Никифоров, как рыженьких пушистых белок в тайге.
Убивал Пантелей спокойно и наверняка: с первого выстрела и в