"Глеб Бобров. Файзабад " - читать интересную книгу автора

(все погибшие до единого и почти треть раненых имели черепно-мозговые
огнестрельные травмы). На операции "Возмездие" были подсчитаны позиции, с
которых духи вели огонь. Их набралось восемь. И еще одиннадцать временных
окопов, в которых обнаружили два с половиной десятка отработанных гильз
крупнокалиберной винтовки. Итого - от пяти до десяти снайперов.
Скорострельность автоматической винтовки в боевом режиме где-то
двадцать-тридцать выстрелов в минуту; о дистанции и эффективности стрельбы я
уже говорил, дальше сами считайте...
И вот два офицера ведут обескровленный батальон под прикрытием
постоянно глохнущих машин, все десанты которых забиты телами убитых и
раненых вперемешку и на которых не работает две трети пушек (тогда еще на
вооружении стояли устаревшие БМП-1, и духи первыми же выстрелами
продырявливали им стволы). Оба, как угорелые, носятся под пулями. Ну,
Масловскому хоть бы что - заговоренный! Ни одной царапины. А вот Ильину
повезло меньше.
Вначале милостивое предупреждение Судьбы - красная карточка. Пуля
попадает в центр груди, бронежилет не берет, но с ног сшибает, как
городошной битой. Солдат, кинувшихся на помощь, Ильин останавливает взглядом
(О! Это он умел) и поднимается сам. Но буквально через несколько минут
очередная пуля пробивает ему мышцу плеча. И опять - никакой помощи, никаких
перевязок! Время! С каждой секундой новые потери. А когда уже почти
вырвались из западни, - еще одна пуля - в спину. Сквозь бронежилет! (К
сведению, при прямом попадании, даже если пластины бронежилета не пробиты,
на теле остается кровоподтек размером с десертную тарелочку, а кроме того -
лопаются кости и отскакивают органы, расположенные по направлению движения
пули). Ильин поднялся сам. Никаких остановок; себе - поблажек нет. И в
конце, когда вывели всех, последняя - в шею. Мягкие ткани, ничего не задето.
А значит - опять никаких остановок. Опять - время!
И только после того, как батальон полностью вышел из-под огня и Ильин
убедился, что ни одного убитого, ни одного раненого на поле боя не забыли,
он позволил себе, на ходу, приложить один тампон к шее, а другой засунул под
плечо. Естественно - сам! А санинструктора, подлетевшего помочь командиру,
коротко отшил: "К раненым!" Как потом рассказывал связист комендантского
взвода второго батальона сержант Брывкин, у капитана по прибытии на "точку"
даже портянки оказались пропитаны кровью. Но по возвращении в полк Цезарь не
ложится в санчасть, а через неделю после трех ранений выходит на утреннюю
зарядку.
Вскоре подвели итоги операции. "Виновным", естественно, оказался
подполковник Рохлин. Его сняли с занимаемой должности и с понижением
отправили куда-то под Газни. За своего командира пытались вступиться
несколько офицеров, в том числе, конечно же, и Масловский с Ильиным. Но эта
акция была обречена с самого начала - их даже толком и не выслушали. И это
несмотря на то, что за полгода Рохлин сумел добиться небывалого авторитета у
боевых офицеров и солдат. Его не просто уважали и любили. Подполковника
боготворили в прямом смысле этого слова. По рассказам старослужащих - даже
Батя не имел такого почета. И дело было не только в личном обаянии и редкой
для армии человечности Рохлина (к слову, он нашел время лично познакомиться
и переговорить с каждым новобранцем призывов 1982 и весны 1983 годов), но в
первую очередь - в поистине блестящих и, главное, бескровных операциях,
которые он провел за шесть месяцев командования полком. Только раз, в начале