"Михаил Бобров. Сказки города Ключ." - читать интересную книгу автора

Выжившего в обрыве можно.
- Янни?
- Все - правда.
- Секретарь, записывайте подробно.
- Уже.
- Так ты дашь слово?
- Я не стану применять свою магию в пределах данного острова без
разрешения лично госпожи ...?
- Висенны.
- Висенны, данного ею в присутствии более чем трех свидетелей, полностью
понимающих свои действия. И в том даю свое слово я, Таккат, маг Жизни.
- В комнату на самом верху. Пожелания?
- Вымыться. Полгода по лесам, без горячей воды противно.
- А у вас разве моются?...
- Все расскажу, все. В свое время?
И настало это время. Маг поселился в комнате, из которой был лишь один
выход - через крышу. И этот выход приказали взять только под наблюдение.
Если хочет, пусть бежит. По крайней мере, не убьет часового по дороге. Маг
почти не выходил из своей комнаты. Плащ ему отдали, посох, конечно же,
нет. Так что танцевал он на рассвете с пустыми руками. Разминался.
По вечерам его приводили в лабораторию, усаживали так, чтобы не мог
выпрыгнуть из глубокого кресла, и расспрашивали. Сперва часто проверяли
правдивость, потом надоело. За магом неотступно двигались трое
арбалетчиков, начальник охраны недовольно хмыкал, все ожидая подвоха... но
потом и его стали приглашать послушать, что говорит гость. А тот ровным
почти бесцветным голосом излагал, как поставлена в крепостях типа Истока
Ветров охранная служба, почему в Лесу говорят только "власть", чем Великий
Маг отличен от прочих, какие лакомства подают на весенних праздниках, как
препочитают рубиться Ур-Син, по-вашему это медведи... Медведя и грифона,
свежевымытых и расчесанных, перевели в просторный зимний фехтовальный зал
и там держали. Иногда говорили и с ними. Оружия и вообще каких-либо
предметов магу в руки не давали. Секретари ежедневно перебеливали по
полтора свитка его россказней. Маг ни разу не взглянул в глаза Висенне, ни
разу не назвал ее иначе, чем "госпожа"... и, похоже, стал как-то слишком
уж безразличен, чтобы в такое поверить. Вечерние переговоры пленников
также сошли на нет, да и подслушивать стало неинтересно: маг и его звери
говорили то, что думали. На любой прямой вопрос следовал столь же прямой
ответ, редко учтивый, но никогда злой или раздраженный. Просто прямой.
А граф Дальгрен взбесился. Когда пажи передавали ему, что Висенна, Янни и
пленный маг в магической лаборатории, или что леди острова слушает
записанные рассказы, граф темнел лицом, и вновь посылал с вопросом: когда
же ответ на его кольцо? Хоть какой-нибудь?
И, наконец, прилетел почтовый сокол с распоряжением императора
относительно пленных. Передать мне! Немедленно. Корабль уже в пути. Успеть
до зимних штормов.
И тут уже из обиды поступил граф. Он хотел быть героем в глазах этой
девчонки, по недоразумению оказавшейся у власти. Страсть слепила ему
глаза, и о письме из ревности он не сообщил ничего. Его злоба однажды
стала столь велика, что Янни впервые посмотрела на мага с чуть большим
интересом, чем всегда. Ведьму этикет не сдерживал, она отозвала мага от