"Олег Бобров. Восхождение (НФ сборник "Необъятный двор")" - читать интересную книгу автора

на гигантский столп, просчитывая первые десятки метров пути, и замечаю на
тусклом стволе, высоко над мраморным постаментом, сначала одну фигурку
смельчака, усердно карабкающуюся ввысь, потом другую - пониже, делаю
несколько шагов вокруг столпа и вижу третью...
Значит, не я один. Нас четверо. Они решились раньше, чем я.
Пройдет время, и понадобятся новые столпы для тех, кто не захочет идти
проторенным путем, как я не хочу этого. На сером стальном листе я замечаю
отметину - кривой крест, оставленный гвоздем или шилом на неподатливой коже
столпа. Тот который теперь наверху, кто борется со страхом и отчаянием,
оставил для меня знак; смелее, этот путь опробован. Я пренебрегаю им,
прохожу мимо и, понимая что поиск удобного для старта места может
затянуться надолго, прижимаюсь телом к бездушному телу столпа, ставлю ногу
на первый попавшийся стальной сук, хватаюсь рукой за второй ищу глазами
третий, дотягиваюсь до него, переставляю ногу, вновь ищу глазами опору - и
первые метры пути остаются подо мной, тяжелые, как цепи узника, сброшенные
с усталых рук.
Я ползу вверх. Ноги скользят и срываются, руки окоченели - кажется,
при каждом прикосновении к безжизненному металлу он, словно хищное
животное, высасывает тепло из моих ладоней. Я делаю передышку, отогреваю
дыханием сначала одну, затем другую руку и продолжаю подъем, но через
несколько метров снова чувствую, как немеют ладони. Вселенский холод
проникает в тело, подкрадывается к сердцу, и острая боль сжимает этот
горячий комочек мышц, дерзкий и своенравный. Опять передышка. Я не рискую
смотреть вниз, мой взгляд рвется вверх, где высоко надо мной, едва
различимый, карабкается такой же, как я, бунтарь.
Я слежу за его медленным, но уверенным передвижением; меня неодолимо
тянет наверх, и боль в сердце рассасывается, исчезает, словно испугавшись
моей злости...
Пять цилиндров преодолены мной. Я готовлюсь перебраться на шестой и
уже нахожу подходящий выступ, как вдруг с надрывным металлическим
скрежетом, раздирающим слух, цилиндр сдвигается с места и начинает медленно
поворачиваться вокруг своей оси. Он делает всего пол-оборота, но эти
пол-оборота равносильны смерти, потому что теперь стальные сучья разбросаны
так, что невозможно до них дотянуться. Я в отчаяньи. О спуске не может быть
и речи - я неминуемо разобьюсь. Адский механизм! Какой злой гений придумал
и построил тебя, снабдив ловушками грозящими гибелью? Он, твой создатель,
предвидел все, и ему остается лишь усмехаться над отважными попытками
одиночек, чья участь предрешена, и нет шансов выжить. Он умен и коварен. Он
прирожденный победитель.
Но как же те, наверху? Ведь они смогли? Тогда смогу и я, рано
сдаваться! Да и... так ли уж совершенен этот механизм? Вряд ли.
Ведь эти механизмы - порождения нашего ума и значит так же далеки от
совершенства, как и мы с вами. А поэтому надо ждать..
Ожидание длится вечность. Оно перерастает в оцепенение, подобное
смерти. Словно бабочка, настигнутая мертвящим дыханием зимы, я, распластав
по стальному дереву свое хрупкое тело, замираю в неподвижности и борюсь с
отчаянием. С каждой минутой уходят силы. Уг жду. Цилиндр, наконец,
сдвигается с места, и я, предвкушая победу, улыбаюсь в бездонную пустоту
неба. Вволю поскрежетав, цилиндр останавливается. Новая комбинация "сучьев"
меня вполне устраивает. Новые препятствия легко устранимы; я вынимаю из