"Бодхи, Скво. Майя: Форс-минор" - читать интересную книгу автора

Что это - твердый характер или безразличие к жизни? Я слышала, что случаи
срывов автобусов в пропасть не так уж и редки в Индии, и то и дело возникает
легкий испуг, всплеск адреналина и мысль, что Я не могу умереть вот так -
некрасиво, невнушительно, из-за оплошности какого-то там водителя.
Тридцатичасовое заключение в автобусе измотало меня вконец. Тело болит
от усталости и долгого вынужденного сидения, и мне уже нет никакого дела до
гор за окном. Неужели это Гималаи? Невысокие, серые, с редкой
растительностью, абсолютно неприветливые и очень похожие друг на друга. К
таинственному слову "Гималаи" эти горы имеют отношения не больше, чем
огрызок к яблоку, и все-таки это были именно они - правда, лишь предгорья,
бесконечными километрами дорог наматывающиеся на колеса нашего автобуса.
Внизу по большим камням течет неширокая река цвета бетона, изредка
выглядывает солнце, и все мысли - только о том, когда же кончится эта
монотонная тряска.
Шумная компания иностранцев, веселившаяся всю ночь, теперь тоже
выглядит блекло, - все устали от суток дороги и лениво обмениваются
впечатлениями, планами, информацией о ценах и отелях, не отдавая себе отчета
в том, что идут уже по второму, а то и по третьему кругу. Разговор живет
своей жизнью и не хочет прекращаться, принося уже не впечатления, а лишь
утомление и скуку. ...Не хочу ни слушать такие разговоры, ни участвовать в
них. Приятно чувствовать себя подвешенной в пространстве и времени, не
связанной ни с кем никакими планами.
Деревни, люди, бесконечная череда домиков вдоль дороги, они живут
здесь... рождаются, живут, рожают и умирают - прямо здесь... непостижимо...
маленькой я гуляла темными вечерами осенью или зимой, смотрела на светящиеся
окна домов, заглядывала: фигурки людей... говорят, едят, ходят,
жестикулируют, ...они там живут... Почему-то каждый раз становилось ужасно
неуютно, словно смещалось обычное восприятие, я переставала быть собой и
становилась вон тем человеком, вон тем... точнее я становилась чем-то
"между" нами - зависала посередине, и это вселяло ужас - ужас потери
индивидуальности, себя. Неужели они там живут... неужели может быть какая-то
жизнь помимо меня, там где меня нет и не будет? В этом что-то перекликалось
со страхом смерти из раннего детства: лежа в кровати я плакала, представляя,
что когда умру, жизнь будет продолжаться, но уже не для меня, меня уже не
будет НИКОГДА... Я так и не смогла смириться с этим "никогда", - с этим
невозможно смириться, это можно замазать, выбросить, заставить себя
перестать об этом думать, и кто знает - что еще я забываю, намеренно
предавая забвению целые куски своей жизни...
Мимо проносятся люди и их дома - картонные игрушечные домики
"Анти-Барби", вывернутые наизнанку. Вся их жизнь - на ладони, прямо перед
тобой. Моются, едят, учатся, стирают, ругаются, плачут, смеются, и все это
видно из окна автобуса - гигантский спектакль длиной в две тысячи
километров, в котором меня нет и никогда не будет.
Скоро опять вечер... Это хоть когда-нибудь закончится? Автобус в
очередной раз останавливается, и в проходе вырисовывается человек, издающий
звуки, похожие не то на молебен, не то на агитацию. Перерыв на ланч?
Пятнадцать минут твердой почвы под ногами. Я уже привыкла к тому, что при
каждой остановке автобуса в салон заскакивают несколько человек и довольно
бесцеремонно пихают прямо в лицо всякую съедобную дребедень, которой они
торгуют, так что на этого персонажа я даже и не взглянула. Человек оказался