"Бодхи. Майя 2: Происхождение видов" - читать интересную книгу автора

сосны, далекой вершины, путешествующего в бездонном небе облака. Занятие это
со временем стало для него настолько привычным, что зачастую происходило
словно на автомате - так же легко и непринужденно, как нам всем сейчас
кажется естественным и несложным испытывать приливы чувства красоты и
симпатии к "мордам Земли" во время гуляния по лесу. Естественно, что при
этом интегрировались только те восприятия, которые не оказывали
существенного влияния на целостность человеческой формы, но это и само по
себе было интересно - выявить именно такие комплексы восприятий. Менгес
порой пополнял соответствующую страничку в мордо-вики, которую вел он и
другие исследователи, увлеченные тем же процессом, и читать ее было довольно
интересно и познавательно. Это напоминало Торе игру с собакой человека,
который раньше никогда с собаками не возился - можно потрепать ее по
загривку, можно сунуть руку ей в пасть, чтобы она игриво покусала тебя,
можно дать ей лизнуть тебя в лицо и так далее - все это дает новые ощущения,
а порой и новые озаренные факторы, но вся эта возня, тем не менее, не
оказывают существенного влияния на то, чем ты более всего занят в это время.
Стороннему наблюдателю, не посвященному в суть происходящего в группе,
могло бы порой показаться, что Менгес несколько не к месту в этой компании
увлеченных своим делом людей - не так быстро передвигается, не так радостно
и по-зверячьи плещется в горном ручье, слишком молчалив и задумчив, не
рассказывает взахлеб о том - что ему довелось пережить в сегодняшних
исследованиях, редко высылает сообщения в "Ресурсы Конкретных Историков", и
не слишком активно принимает участие в шлифовке этих сообщений, чтобы те
приняли вид законченного и безупречно ясного фрагмента. Лишь когда все члены
группы в течение долгих часов выполняли совместную настройку и фиксировали
осознания в мирах, далеких от мира обыденного бодрствования, или когда они
выполняли совместные тренировочные упражнения, то в такие моменты различия в
темпераменте стирались, и чувство восторженной и активной серьезности
освещало лицо каждого в равной степени.
Так могло продолжаться несколько дней или даже неделю. Затем в какой-то
момент Менгес формулировал вопросы, которые с высокой вероятностью могут
стать точкой прорыва - это могло случиться в любой момент - он мог чистить
зубы или загорать на кусачем гималайском солнышке, лизать грудки Риане,
ерзающей попкой на его члене, или изучать последние новости смежных или
совсем далеких наук. Безо всякого перехода Менгес вдруг замирал и громко
произносил: я готов сформулировать. В этот момент он мгновенно превращался в
подростка, любопытного, ерзающего попой от нетерпения - поскорее всем все
рассказать, прямо сейчас, немедленно. Группа ждала этого момента с огромным
предвкушением - в постановке проблемных вопросов, служивших ростками точек
прорыва, Менгес был неподражаем и незаменим. Он обладал удивительным
талантом сводить воедино явления, казалось бы, несвязанные между собой,
замечать в них то, что, будучи рассмотренным изолированно, не порождало
предвкушения, но, будучи сведенным вместе и показанным в определенном
ракурсе, приводило к ярким вспышкам гипотез, интенсивных радостных желаний,
проявлению неуемной жажды экспериментов. Как-то Брайс назвал Менгеса
"Шерлоком Холмсом". Тора в тот же день нашла в библиотеке и прочла пару книг
о Холмсе и не могла не согласиться с тем, что такая параллель в самом деле
имеет основания.
Затем Менгес присматривался к усилиям партнеров, наблюдая их со стороны
или оказывая поддержку на вторых ролях. Тут роль лидера мог взять на себя