"Бодхи. Майя 2: Происхождение видов" - читать интересную книгу автора

радостном, о чем-то таком, что позволит мне разом сбросить чуждую омраченную
шкуру и вернуться к своей изначально сияющей природе. И все же перевешивало
желание не просто сбросить омрачения через смерть, а найти путь для тех, кто
мне симпатичен. Нередко я рассматриваю всю свою жизнь как процесс,
выражающий абсолютную отрешенность и преданность к близким мне существам.
Все, чем я тут занимаюсь - абсолютно все - не является для меня
сколько-нибудь особенно желанным. Мои потребности в быту, например, очень
просты - чтобы у меня было четыре квадратных метра, где можно спать, читать
и писать, чтобы вокруг была природа, где я мог бы гулять и пялиться на морды
Земли, чтобы была простая еда для поддержания жизни тела, и мне на самом
деле больше ничего сильно не хочется иметь, а если не будет и этого несмотря
на мои усилия, то, что ж, я радостно умру от голода - именно радостно, так
как когда мне хотелось голодать, я прекращал голодовку именно потому, что
возникающее блаженство становилось столь интенсивным, что возникал испуг
потерять это тело и не реализовать радостную задачу поиска пути для
стремящихся существ. Так что нет ничего странного в том, что в этом месте
есть готовность к абсолютному самопожертвованию в отношении близких существ.
Интересно, что "узнавание" морд было мгновенным, сразу же, в первый же
момент. Я помню, как возникло узнавание Ежатины - оно было стопроцентным,
без сомнений. Таким же было узнавание Ярки - несмотря на то, что внешние ее
проявления поначалу были в высшей степени непохожими на проявления
потенциальной морды.

Конец фрагмента

Глава 04.

Менгес выглядел несколько взволнованным, когда, спустя полчаса, все
собрались на лужайке перед домом. Солнце только-только вылилось на долину, и
утренний холод мгновенно сменился нарастающим жаром.
- Короткое вступление. - Менгес слегка прокашлялся и его лицо приняло
от чего-то слегка удивленное выражение.
- Мы в самом начале. Вы все это хорошо знаете. Конечно, шум стоит
немалый вокруг наших исследований, и в нем как-то теряется тот факт, что мы
пока что лишь в самом начале. Конкретная история, как более или менее
оформившаяся научная дисциплина, существует каких-то пятнадцать лет, причем
первые два года мы почти что топтались на месте, осторожно проникая в
неведомые ранее пространства осознаний, формируя критерии достоверности,
технику безопасности, приемы страховки, способы фиксации наблюдений и
упорядочивания их. Создавался банк данных, совет экспертов, формировались
первые исследовательские группы. Говоря откровенно, мы и до сих пор не
совсем ясно себе представляем - что же именно мы исследуем, и совершенно не
представляем - какие перспективы перед нами могут открыться уже завтра, уже
сегодня! Я уверен, что эта ясность будет расти по мере того, как мы будем
получать все новые и новые данные, а пока что нам остается просто работать с
наслаждением и предвкушением, проводя погружение за погружением, поскольку
как бы неопределенно ни были сформулированы наши цели, методы и даже сама
область исследований, бесспорным остается то, что мы получили доступ к
совершенно необычным восприятиям, и реальность этих восприятий, определенная
их насущность для наших жизненных приоритетов, несомненна.