"Фред Бодсворт. Чужак с острова Барра (роман) " - читать интересную книгу автора

огненно-красным пламенем.
Белощек смотрел, как надвигалась облачная гряда, пеленой застилая все
небо. Она двигалась очень быстро. Охватившая гуся смутная, гнетущая
тревога усилилась. Белощек знал, что, хотя над морем не слышалось
никакого дуновения ветра, далеко вверху гонит облака на восток сильный
ветер. И он смутно сознавал, что сильный ветер вверху и мертвый штиль
внизу составляют странное и зловещее противоречие.
Он находился в десяти милях - пятнадцати минутах лету - от берега и
наметил отлет так, чтобы оказаться на прибрежном лужке, когда сумрак
сгустится в ночную мглу. Из-за полного отсутствия ветра, на который
могли бы опереться его широкие крылья, взлететь оказалось трудно. Он
яростно забил крыльями, и его шестифунтовое тело медленно оторвалось от
гладкой поверхности воды, но, как только воздух подхватил его тело,
полет превратился в симфонию могучих и непринужденных ритмических
движений.
У него были широкие для белощекой казарки крылья - больше пяти футов
в размахе. Они медленно рассекали .воздух, изящно выгибаясь при движении
вниз и распрямляясь при ударе. На кончиках крыльев, словно растопыренные
пальцы, расходились веером направляющие полет перья. В обычных условиях
он полетел бы почти над самой водой, где ветер, отражаясь от крутобоких
волн, служил бы дополнительной опорой крыльям. Но воздух был вял и
недвижен, так что Белощек стал набирать высоту, проверяя, нет ли в
верхних слоях хотя бы слабого ветра или восходящего течения, которые
облегчили бы ему работу крыльев. Он поднялся на несколько сот футов, но
в воздухе по-прежнему не чувствовалось никаких перемен, и Белощек взял
курс на далекие вздыбленные очертания Внешних Гебрид, которые с высоты
его полета отчетливее и ярче вырисовывались на востоке у самой кромки
его поля зрения.
У северной оконечности Барры низкий каменистый остров прикрывает
собой от ударов волн полоску берега с милю длиной. Между этим островком
и Баррой лежит мелководный пролив, в спокойных водах которого пышно
разрослась морская трава, - здесь обыкновенно и кормятся гусиные стаи.
Сейчас Белощек низко летел над песчаной отмелью, раскинувшейся к югу от
островка, где с оглушительным грохотом взрывались мощные валы,
взвихриваясь крутовертью пены. Его обдало брызгами, словно дробью.
Белощек продолжал лететь вслед за катившимися на берег бурунами, но,
хотя уже наступило время отлива, он не замечал никаких тому признаков.
Белые от ярости волны по-прежнему высоко вздымались, заливая серебристый
песок, подкатываясь к извилистому валику из водорослей и прибитых
волнами предметов - границе подъема воды во время прилива.
Жизнь Белощека определялась чередованием приливов и отливов. Он знал
их повадки и ритм, как знают прочие птицы время восхода и захода солнца,
и продолжавшийся прилив, тогда как должен был начаться отлив, был так же
непостижим для него, как если б солнце остановилось на небе.
Гусь обогнул островок, но, еще не достигнув мелководья, где он
зачастую находил себе корм, понял, что из-за странного прилива, слишком
высоко стоявшего над морской травой, ему не добраться до нее. Он
опустился над зарослями морской травы и стал всматриваться в мутную
воду. В отличие от уток гуси не ныряют за кормом; они разыскивают пищу
на мелководье, вытягивая под водой во всю длину свои шеи и