"Александр Богданов. Красная звезда ("Красная звезда" #1, сб. "У светлого яра Вселенной")" - читать интересную книгу автора

использовать ее силы. На переезд туда нужна каждый раз громадная затрата
энергии; а запасы радиирующей материи, необходимой для этого, по словам
Мэнни, который недавно рассказывал мне о своих последних исследованиях,
очень невелики на нашей планете. Нет, трудности повсюду значительны; и чем
теснее наше человечество смыкает свои ряды для завоевания природы, тем
теснее смыкаются и стихии для мести за победы.
- Но всегда же достаточно, например, сократить размножение, чтобы
поправить дело?
- Сократить размножение? Да ведь это и есть победа стихий. Это отказ от
безграничного роста жизни, это неизбежная ее остановка на одной из
ближайших ступеней. Мы побеждаем, пока нападаем. Когда же мы откажемся от
роста нашей армии, это будет значить, что мы уже осаждены стихиями со всех
сторон. Тогда станет ослабевать вера в нашу коллективную силу, в нашу
великую общую жизнь. А вместе с этой верой будет теряться и смысл жизни
каждого из нас, потому что в каждом из нас, маленьких клеток великого
организма, живет целое, и каждый живет этим целым. Нет, сократить
размножение - это последнее, на что мы бы решились; а когда это случится
помимо нашей воли, то оно будет началом конца.
- Ну хорошо, я понимаю, что трагедия целого для вас всегда существует, по
крайней мере, как угрожающая возможность. Но пока победа остается еще за
человечеством, личность достаточно защищена от этой трагедии
коллективностью; даже когда наступает прямая опасность, гигантские усилия
и страдания напряженной борьбы так ровно распределяются между
бесчисленными личностями, что не могут серьезно нарушить их спокойного
счастья. А для такого счастья у вас, кажется, есть все, что надо.
- Спокойное счастье! Да разве может личность не чувствовать сильно и
глубоко потрясений жизни целого, в котором ее начало и конец? И разве не
возникает глубоких противоречий жизни из самой ограниченности отдельного
существа по сравнению с его целым, из самого бессилия вполне слиться с
этим целым, вполне растворить в нем свое сознание и охватить его своим
сознанием? Вам не понятны эти противоречия? Это потому, что они затемнены
в вашем мире другими, более близкими и грубыми. Борьба классов, групп,
личностей отнимает у вас идею целого, а с ней и то счастье, и те
страдания, которые она приносит. Я видел ваш мир; я не мог бы вынести
десятой доли того безумия, среди которого живут ваши братья. Но именно
поэтому я не взялся бы решить: кто из нас ближе к спокойному счастью: чем
жизнь стройнее и гармоничнее, тем мучительнее в ней неизбежные диссонансы.
- Но скажите, Энно, разве, например, вы не счастливый человек? Молодость,
наука, поэзия и, наверное, любовь... Что могли вы испытать такого
тяжелого, чтобы говорить настолько горячо о трагедии жизни?
- Это очень удачно, - засмеялся Энно, и странно звучал его смех. - Вы не
знаете, что веселый Энно один раз уже решил было умереть. И если бы Мэнни
всего на один день опоздал написать ему шесть слов, расстроивших все
расчеты: "Не хотите ли ехать на Землю?" - то у вас не было бы вашего
веселого спутника. Но сейчас я не сумел бы объяснить вам всего этого. Вы
сами увидите потом, что если есть у нас счастье, так только не то мирное и
спокойное счастье, о котором вы говорили.
Я не решился идти дальше в вопросах. Мы встали и вернулись в музей. Но я
не мог больше систематически осматривать коллекции: мое внимание было
рассеяно, мысли ускользали. Я остановился в отделе скульптуры перед одной