"Николай Богданов. О смелых и умелых (рассказы военного корреспондента) (про войну)" - читать интересную книгу автора

разорвалось от радости. Но летчики прилетали несколько раз, а склада не
обнаружили.
Как сообщить о нем? Пальцем ведь не покажешь! Разве с воздуха
разглядишь, какой это мальчишка: русский или немецкий? С воздуха,
наверное, просто козявка... Думает Алеша, думает, а придумать ничего не
может.
По ночам стал доноситься с востока отдаленный гул. То наши русские
пушки обстреливали Восточную Пруссию. Вот-вот и появятся русские солдаты.
Фашисты издали приказ: немедленно собрать урожай. Лошадей мобилизовали
вывозить на станцию старые запасы, а жать и косить хлеб стали вручную.
Хозяин дал Алеше кривую, неуклюжую косу и приказал работать. А чтобы
подогнать, побил плетью.
Пришлось косить. Смотрит Алеша вверх: там вся его надежда. Снова
кружит в небе советский самолет, как бы говоря: "Потерпи еще немного, мы
уже близко!" Но что он видит с такой высоты? Разве разберешь, что это
косит русский мальчик, которого только что избил немецкий кулак? Сверху
земля ему, нашему летчику, вероятно, кажется ковром, на котором
отдельными полосами и квадратиками лежат желтые пшеничные поля и черные
пашни. Ведь не заметили же летчики немецкий склад, прикрытый сеткой. На
большом ковре полей эта сетка, пожалуй, им кажется зеленой лужайкой...
Вот если бы указать летчикам на это место стрелой из белого полотна -
тогда другое дело! Алеша помнит, как в партизанский край прилетал
самолет и ему выкладывали из холстов букву "Т". Но где возьмешь полотно?
Да и как его расстелешь? Немцы сразу заметят... Вон выглядывают, как
хорьки из своих нор, их часовые из-под маскировочной сетки...
Косит Алеша, прокладывая длинный гон через все поле, а сам на небо
смотрит, где вьется и вьется родной русский самолет.
"Интересно: а заметно ему скошенную полосу в некошеной пшенице?
Наверное, заметно. Ой, заметно!" И тут сердце забилось у Алеши от
радостной догадки.
Он поглядел через ручей: на другом берегу косит пшеницу Гастон.
Парень он здоровый, большой, но у него дело почему-то не идет - не лежит
душа косить. Как бы его увидеть! Как бы поговорить!
Дойдя до ручья, Алеша останавливается, точит косу бруском, а сам
манит Гастона. Тот понял, идет навстречу и тоже начинает точить косу.
Стоят они рядом, звенят брусками о косы. Немцам не до них: смотрят на
русский самолет, который обстреливают зенитки. В небе курчавятся белые
облачка разрывов, а самолет словно танцует среди них, но прочь не
уходит.
- Гастон, - говорит Алеша, - давай выкосим две стрелы. Ты одну, а я
другую напротив склада. Понимаешь? Наш летчик увидит и догадается, что
стрелы указывают не зря. Неужели тебе не ясно?
Алеша берет палочку и начинает чертить на прибрежном песке план двух
полей и маскировочную сеть между ними, а затем две стрелы. Две
сходящиеся стрелы. И жестами показывает, что их нужно выкосить в
пшеничном поле. Бретонец долго смотрит, хлопает себя по лбу и, схватив
косу, бежит обратно.
Он принимается за работу с такой яростью, что Алеша боится отстать от
него и начинает махать косой изо всех сил. Ему хочется, чтобы две стрелы
пролегли одновременно. Пот льет с него градом, тяжелые колосья ложатся с