"Николай Богданов. О смелых и умелых (рассказы военного корреспондента) (про войну)" - читать интересную книгу автора

Вот и вечер наполнил комнату синим светом. Пора опустить тяжелые,
плотные шторы и зажечь лампочку-коптилку. В темноте нехорошо. Страхи
ползут какие-то. Маленький огонек, а все же с ним веселей.
Главное, не застыть, не перестать двигаться, пока не придет мама. Она
потормошит, потискает немного.
С мамой ночь не страшна. Главное, пережить то время, когда остаешься
один, без нее.
Прошел еще один день осады. И Алеша остался жив. Темнеет быстро. Лишь
на западе зловеще багровеет полоса заката.
И вдруг в этой багровой полосе возникают черные силуэты птиц. Стаями
тянут они к городу, воронье... в них есть что-то мертвое, потому что они
не машут крыльями... Это фашистские стервятники...
Куда же летят они? Тянут к Неве...
Один за другим пикируют с высоты и опять, опять клюют и клюют
"Марат".
Воздух сотрясается от взрывов, и снова из окна вываливается подушка,
которую, не помнит когда и как, поставил на место Алеша.
- Ничего у вас не выйдет, дураки, дураки, - шепчет он, отворачиваясь
от окна, не в силах глядеть на зловещую картину бомбежки. - Значит,
досадил он вам ночью... Постойте, вот стемнеет, наша возьмет!
И спускает тяжелую штору.
В комнате во всех углах сгущается тьма, только над столом желтый,
теплый огонек коптилки. И рядом стриженая голова мальчика. Беззвучно
движутся его губы, он шепчет сам себе диктант. Он занимается. Если не
придет учительница, тогда мама проверит уроки и задаст новые.
Вот она идет! Это ее шаги! Он научился различать их издалека, на
самых первых ступенях лестницы! Она три раза останавливается, на каждой
площадке, ей нужно отдыхать. А может быть, она дает ему время подняться
из-за стола, затем двинуться навстречу и помочь открыть забухшую от
сырости дверь квартиры.
Когда мама тянет к себе, а он подталкивает к ней, пусть слабо,
чуть-чуть, она уже чувствует, что он здесь, жив! И это такая радость!
Бывает, что от слабости не может толкнуть дверь, тогда он просто на
нее валится, и дверь поддается. И ликует, что дождался мамы, не поддался
смерти!
Но сегодня он что-то очень слаб. И у него не хватает сил, не может он
толкнуть дверь и сползает к порогу...
И в это время дверь открывается и к нему навстречу падает мама. Ее
одежда пахнет морозом и дымом. Ее лицо черно от копоти. Пряди волос
слиплись. И губы черствы. Но он целует, целует их, хотя ему больно...
И вдруг понимает, что это не его мама... Это чья-то чужая. Хотя у нее
такие же ввалившиеся глаза. И из них так же, как у мамы, текут слезы. И
она шепчет те же слова, что мама:
- Ты жив? Ты цел? Зайчонок!
Ему хочется сказать, что она, очевидно, ошиблась подъездом. И он
совсем не ее "зайчонок". Но чужая мама, схватив его в объятия и усаживая
на стул, сама говорит:
- Вижу, занавешено наше окошко даже днем... значит, никого в живых
уже нет. И вдруг смотрю - щелочка и в нее кто-то смотрит... Ах, как
бросилась я вверх по лестнице, откуда и силы взялись! Подумала, а вдруг