"Николай Богданов. О смелых и умелых (рассказы военного корреспондента) (про войну)" - читать интересную книгу автора

коробке танка было жарко). - Задание выполнено. Приказано пробиваться к
своим. Будем пробиваться!
- Есть, - отозвался Перепечко, берясь за рычаги.
Он дал газ, мотор взревел, и танк сорвался с места, стряхнув с себя
груду снопов, пошел по пчельнику, как слон.
Немцы, грабившие пчел, бросились врассыпную. Али Мадалиев влеплял
снаряд за снарядом в бронетранспортеры, в грузовики со снарядами. А
Василь Перепечко гусеницами давил противотанковые пушки. Фашистские
артиллеристы и пехотинцы, не раз бывшие в переделках, не растерялись.
Но странными жестами они сопровождали свою подготовку к неожиданному
бою. То и дело хватались за глаза, за щеки, за носы, размахивали руками.
Словно хватали воздух...
Что-то мешало им бросать гранаты, стрелять.
Пчелы!
Да, миллион пчел поднялся с разоренного пчельника и гудел вокруг, как
буря, жаля встречного-поперечного без разбору. Все люди им стали враги.
- Огонь! Огонь! - командовал Фролов. - Наддай!
Затвор щелкнул, а выстрела не последовало.
- Боекомплект кончился, - сказал Али, в азарте расстрелявший все
снаряды.
Тогда Василь Перепечко бросил танк вперед, и машина скатилась на
деревенскую улицу.
Стальной грудью машина таранила стенки броневиков, расщепляла борта
грузовиков, давила пушки, так что колеса разбегались в разные стороны.
То вздыбливалась горой, то оседала, и танкистов внутри машины бросало,
как в лодке во время бури.
Они стукались головами о какие-то предметы, едва не сваливались со
своих сидений. Фролов почувствовал пронзительную боль в глазу. Перепечко
словно пламенем опалило губы. Мадалиева куснуло в нос.
Не обращая внимания на ноющую боль, лейтенант Фролов кричал:
- Круши, давай!
Перепечко отлично владел всеми способностями боевой подвижной
"тридцатьчетверки".
Спасаясь от бешеного танка, фашисты прыгали в окна домов, лезли на
деревья; один, ухватившись за веревку журавля, шмыгнул вместе с ведром в
колодец. А два каких-то ловких фрица, на которых несся танк,
изловчились, подпрыгнули и вскочили на его броню, тем и спаслись. Но не
успели они опомниться, как танк, пройдясь по улице, свернул за околицу и
помчался прочь с такой скоростью, что невозможно было спрыгнуть.
Вдогонку ему били из крупнокалиберных пулеметов, стреляли из
уцелевших пушек. Пришлось невольным пассажирам спрятаться за башню.
Лихо увертываясь от снарядов, танк скатился с дороги в лес, ломая
кусты, и пошел оврагом, разбрызгивая мелкий ручей. Наконец выбежал к
своим. И остановился. Жаркий, распаренный, грязный, мокрый. И липкий -
от меда.
Медленно раскрылись люки. Из верхнего вылез лейтенант Фролов и
башенный стрелок Мадалиев. А из нижнего выполз водитель Перепечко.
Вылезли и повалились на пыльную траву. Со всех сторон к ним бросились
товарищи танкисты.
- Санитаров! - крикнул кто-то.