"Николай Владимирович Богданов. Чудесники (Пионерские повести) " - читать интересную книгу автора

- Э-э, парень, брось шутить. Ты мне шарики не вкручивай.
- Да почему они вам на ум взбрели - эти фрикадельки?
- А потому, что я колхозный егерь. Моя обязанность доставлять правлению
стреляную дичь. За невыполнение плана по фрикаделькам меня председатель из
колхоза выгонит.
- Удивительный самодур! - воскликнул Петя.
- Обыкновенный, как и полагается, - ответил егерь, раскуривая трубочку.
- У каждого должна быть своя прихоть.
- Странные у вас понятия!
- Чего же тут странного? У каждого свои. У вас комсомольские, у меня
егерские.
- И вы ради служения начальству готовы все прихоти сносить?
- А как же - барской прихотью холоп живет. Барину угодить, свою ручку
позолотить - исстари известно.
До революции я этим жил. Вот тогда были самодуры так самодуры! Служил
я, например, барину Лесоватову. Кривой был да подслеповатый, а имел
причуду считать себя сверхметким стрелком. И чтобы его прихоти угодить,
приспособился я, стоя за его спиной, палить с ним одновременно. Так что
звуки наших выстрелов в один звук сливались. Ба-бах! Барин мимо, а я
точно. Дичь наземь, а кто сшиб, поди угадай. Похваляется барин. И чтобы
гости его меткости верили, заставляет меня в одиночку по целям бить.
Гости-охотники тарелочки подкидывают, а я, конечно, мажу. Подделываюсь для
смеху.
- - Ловко это у вас получалось!
- Да уж куда ловчей. Когда этот барин разорился, я к здешнему,
Куролепову, перешел. У этого была прихоть на мелкую, деликатную дичь. Ему,
бывало, подавай к столу бекасов, вальдшнепов, перепелок. А дикую утку,
которой тут была пропасть, для себя стреляй... Сшибу ему парочку бекасов -
он и рад. А себе уток целый ворох набью и - в город на базар... Патроны
господские, снаряжение тоже... Эх, была жизнь!
Егерь даже зажмурился от приятного воспоминания, поглаживая длинную
бороду.
- Значит, вам революция была ни к чему? - спросил Петя.
- И не говори, парень, обескуражила меня революция.
Всех господ как ветром сдуло. А без них егерскому сословию делать
нечего. Ну, думаю, Афанасий, будешь ты лычком подпоясан. Комиссары пошли
да председатели, эти все из народа, сами стреляют, кому что хочется, и без
всяких прихотей. Совсем думал пропадать, ан нет, вижу, кое-что обратно
заводится... Значит, мы еще поживем! - хитро подмигнул егерь озадаченному
Пете.
Таких типов вожатый еще не встречал и с удивлением рассматривал этот
осколок старого мира, чудом сохранившийся в здешней глуши, как в
заповеднике. Вся охотничья сбруя его, начиная с ружья и кончая болотными
сапогами, была весьма обветшалой. Ягдташ чиненый, сапоги залатанные, а
двустволка с громоздкими старинными курками была скреплена проволокой.
Стрельнуть из нее не каждый бы решился.
- Ну, а здешний председатель - разве он из бывших господ? - спросил
Петя после паузы.
- Какое там! - махнул рукой егерь. - Мужик мужиком. Дед пастухом был,
отец мельником. А сам кое-чему обучился, когда в германском плену был, у