"Николай Владимирович Богданов. Когда я был вожатым (Пионерские повести) " - читать интересную книгу автора

выделили Ваню Шарикова, Костю Котова и Риту Кондратьеву, бывшую Матрену.
Рита должна была обойти родителей девочек, а Ваня и Костя - родителей
мальчиков. Вручить письма. Ответить на вопросы: как они там, не нужно ли
что. И хотя нам все нужно - чтобы не пугать, просить только, если можно,
чаю да сахару. Чтобы родители думали, будто остальное у нас все есть.
Толстый Шариков в очках при его немногословности и солидности
производит неотразимо хорошее впечатление, а Рита умеет обращаться со
взрослыми, как с большими детьми.
Дядя Миша согласился остаться еще на денек, и я поехал с ребятами,
чтобы помочь им в трудных случаях, договориться в райбюро пионеров. Кроме
того, у меня были некоторые соображения насчет крупы и хлеба.
Соображения эти были простые - использовать мою студенческую стипендию,
отложенную для поездки домой на каникулы (этим летом уже не попаду все
равно), закупить пшена и гречи.
Стипендия моя хранилась, как в сберкассе, у самого старшего студента
общежития Алеши Кожевникова: все три червонца, деньги по тому времени
немалые. На червонец мы, студенты, ухитрялись месяц жить.
Кипяток мы брали на Курском вокзале бесплатно. Чайсахар потребляли
экономно. А что касается хлеба, тут мы устроились весьма ловко.
Напротив общежития помещалась большая частная булочная. Владел ею
какой-то нэпман. Мы свели знакомство с молодыми продавцами. Они тянулись к
нам душой. Брали читать книжки. Двоих мы готовили к поступлению на рабфак.
Славные были ребята! Они-то нам и помогли решить хлебную проблему.
Дело в том, что в каждой булочной к вечеру скапливались всевозможные
хлебные обрезки. Продавцы сбрасывали их в корзины и потом сдавали на корм
скоту по самой низкой цене.
Мы договорились, что будем забирать одну корзину себе. И ребята
старались, конечно, наполнить ее чем получше. Бывало, явимся после
закрытия булочной, подхватим корзинищу за две ручки - и через улицу, в
общежитие.
Откроем, а в ней чего-чего только нет. И обрезки ситного с изюмом,
куски кулича, сдобы, минского, рижского - на все вкусы. Пируй, студенты! А
в глубине, под кусками, глядишь, и целые булочки, калачи, баранки. Это
подбросили нам ребята тайком от хозяина.
Зашел в общежитие. Пусто, все разъехались по домам.
Только Кожевниковы остались, безногий Морозов да трудолюбивый Сурен
Золян так и не уехал в свою Армению.
Решил заниматься русским языком.
Никого дома нет. Сурен сидит в библиотеке, Морозов изучает музеи,
Кожевников где-то у беспризорников - пишет про них очерки для газет. Одна
Наташа с Юркой на руках. Эге, да они побогатели, Кожевниковы. На балконе
сушатся пеленки. А ведь когда Юрка появился на свет, у них такой роскоши
не было. Завертывали мы парня в старые газеты. Намнем их, бывало, чтобы
помягче было, завернем мальчугана и нянчим по очереди. И тепло парню, и
нам удобно. Намокнет газета - выбросим, в новую завернем. Не надо ни со
стиркой, ни с сушкой возиться.
- Шибко грамотный вырастет! - смеялись студенты, любуясь Юркой.
- - Избалуете вы его. Привьете аристократические замашки. Ни один принц
так часто костюмов не меняет, - шутила Наташа.
Наташу отыскал я з одной из комнат по песне. Как всегда, она что-то