"Николай Владимирович Богданов. Пропавший лагерь (Пионерские повести) " - читать интересную книгу автора

- А ведро! Ведро-то? Вон он, Еграша. А ну, Еграша, скажи!
Все повернулись к Еграше, который позади всех тащил громоздкий предмет
с извивающимися трубками, похожий на спрута.
- Мил человек, - закричал Еграша, подымая над головой свою ношу, - не
надо мне ведра эмалированного, почини мне вот этот аппарат!
При этих словах вышла из оцепенения бабка Ненила:
- Ах, гром тебя расшиби, окаянный! Вот ты где вынырнул. Самогонный
аппарат со дна пруда достал, раздери тебя водяные! Я его, проклятущего, со
всеми концами в воду, а он из воды! Вот я тебя, змея окаянного!
И старуха с поднятым вальком бросилась на своего "андела ненаглядного",
превратившегося в "змея окаянного".
- Бабушка, тише! - в ужасе закричала Сима. - Он же ушибленный.
Старушки перехватили Ненилу, но удар ее валька все же пришелся по
трубкам самогонного аппарата...
Нескоро Калинычу при помощи наиболее сознательных мужиков удалось
прекратить эту ужасную суматоху.
Пообещав чинить и паять предметы домашнего обихода беднейшим жителям
села, Калиныч утихомирил деревенский люд. Нечаянные гости удалились,
побросав негодные железки тут же у палаток.
Только дед Еграша долго не отходил от пионерского лагеря. Он все
присматривался, ждал, когда Калиныч останется один.
- Милый человек, - поймав его за рукав, зашептал дед, - по-дурному это
я с таким делом при всем народе.
Почини ты мне этот аппарат в тайности. Да я тебе за него овечку отдам.
Ярку первый сорт. А хорошо сделаешь - на всю окрестность расхвалю.
Заказчиков у тебя будет - пропасть... Поживешь месячишко - обогатишься!
- А что, много у вас владельцев самогонных аппаратов? - спросил Иван
Кузьмич деловито.
- Ужасть сколько, и у всех нужда в починке, ты только согласись. Этих
вот аппаратов тебе притащат - гору. Только скажи куда, в какое тайное
место.
И знаете, что ответил Калиныч дотошному старику?
Он сказал потихоньку:
- Хорошо, об этом надо подумать.
Все это слышал Рубинчик, сидевший на березе.
"Неужели наш Калиныч в сторону самогонщиков качнется?" - подумал он,
курчавые волосы его зашевелились от ужаса (а может быть, от набежавшего
ветерка).
В этот день случилось еще одно маленькое происшествие. Вдруг
послышалось щелканье кнутов, резкие крики, и на опушку выехали большие
цыганские фургоны.
Увидев лагерь, возницы остановились, и один цыган, черный, с седыми
кудрями, подошел и хмуро спросил:
- Чей табор наше место занял?
- Это не табор, а пионерлагерь! - ответили ему.
Разглядев красные галстуки пионеров, он сплюнул, растер плевок рваным
сапогом, из которого торчали черныепальцы, и, ничего больше не сказав,
подал фургонам знак - поворачивать.
Но уехали цыгане недалеко. Остановились на берегу Оки, ближе к
Выселкам. Там нашлась и для них полянка, немного поменьше.