"Евгений Федорович Богданов. Високосный год" - читать интересную книгу автора

приспосабливаться к ней. И рабочие совхоза поступали именно так. Сенокос
начинать рановато, уборку - тем более. Трудились по-настоящему только
животноводы да трактористы на разных работах. Остальные занялись
благоустройством своих усадеб, перекрывали шифером крыши, опушали вагонкой
стены домов.
В Борке было две улицы. Одна тянулась вдоль угора, другая пересекала ее
и обрывалась там, где под угором начинался обширный приречный луг. Конец
поперечной улицы шел на север и у околицы переходил в проселок, что вел
через поле к леску. Перед леском на холме стояла еще деревенька - Горка.
Когда-то в ней было до полусотни дворов, и там располагался центр колхоза,
созданного в тридцатые годы. Но теперь Горка захирела, часть жителей
перебралась в Борок, а другие разъехались по городам. Большинство старых изб
перевезли на центральную усадьбу или раскатали на дрова. Теперь на Горке в
шести домах жило около десятка пенсионеров. Они никак не хотели переезжать в
Борок, сколько Степан Артемьевич их ни уговаривал. Он намеревался вовсе
ликвидировать Горку с ее древними избами и, распахав там землю, засеять ее
кормовыми культурами. Но, поскольку ее обитатели не хотели покидать свою
отчину и сопротивлялись директорским нововведениям, он пока отложил эту
затею. Упрямству горских старожилов не было предела, никакие доводы на них
не действовали.
В центре Борка на перекрестке стоял бывший купеческий дом, занятый под
школьный интернат. В летнюю пору он пустовал, и здесь временно поселяли
студентов или шефов из города, приезжавших на сенокос или уборку. Напротив
интерната - клуб, через два дома от него сельсовет, а дальше продмаг и
сельмаг. Там же располагалась и совхозная контора. На западной окраине Борка
появился новый "микрорайон" - три двухэтажных восьмиквартирных жилых дома и
общественная баня с котельной. Еще дальше, за селом - конюшня. Два дома и
баню возводил старый директор, а третий дом достраивал Степан Артемьевич.
Под его же руководством в совхозе соорудили свинарник, телятник и провели по
улицам ко всем домам водопровод. С момента заселения этих земель
новгородцами ничего подобного здесь не было: жители пользовались колодцами
или носили воду ведрами из речки.
В общем, Борок представлял собой некое смешение старого и нового.
Старое еще преобладало, новое начиналось. Дедовские избы подновлялись,
обшивались вагонкой, украшались резными балкончиками, покрывались шифером, а
новые каменные постройки являлись провозвестниками будущего.
В старой деревне имелись свои минусы, которые неизбежно и закономерно
тянулись из прошлого. Главным, что раздражало директора и не давало ему
покоя, было двадцать пустующих домов в Борке. Внешне они выглядели отнюдь не
сиротскими - были и облицованы, и покрашены, и у них имелись хозяева. Но они
жили в городе или в ближайших поселках лесорубов и сплавщиков и работали на
производстве. В избах в качестве сторожей обитали древние старушки. Летом
горожане приезжали целыми семьями в отпуск в дедовские избы и отдыхали
здесь, как на дачах. А зимой избенки опять казались нежилыми...
Степан Артемьевич думал, как бы покончить с этими "дачами",
передающимися по наследству, покончить навсегда, бесповоротно. Но
осуществить такое наступление на дачный сектор мешал Закон о личной
собственности граждан. А какое право они имеют на такую собственность, если
в селе не живут и не работают?
Степан Артемьевич предпринял попытку наступления на дачный сектор. Было