"Людмила Богданова. Снег вершин." - читать интересную книгу автора

спросясь совета. Она встретила его на повороте коридора. где яшмовая
колонна уходила к витой капители, и солнце било спереди и сбоку, и он шел
в этом солнце - королевич со старинного гобелена, шел, как слепой. Лоиль
угадала, что он бледен, что почти не похож на себя. Как после долгой
болезни. И бросившись к нему, обняла и прижала к себе, согревая, и сердце
билось у горла неровно и часто, и точно струна дрожала и ныла в больной
груди.
- Мама!!
Потом увидел лицо Лоили, обращенное к свету, и отшатнулся.
- Я-а... не хочу никого видеть. Уйдите!
... темный коридор с осыпающейся штукатуркой, впереди за хрупкими дверьми
пролом винтовых ступенек, и по бокам две чаши с огнем. Сверрир замер у
стены. Лоиль загораживала ему дорогу.
- Ты хороший... ты добрый... ты не прогонишь меня!..
Пальцы слепо скользнули по его лицу. под ними была теплая кожа. шершавость
бровей, разлетающиеся синие глаза.
- Ты не уйдешь... Не уходи, слышишь?! Я не отпущу тебя...
Она рванула обеими руками рыжий глухой бархат, и платье распалось надвое.
Рыжее, как кровь. Потом треснул табен сорочки. И, как сердцевина плода, из
оболочек выступило прекрасное тело: бедра, круглый золотой живот, левая
грудь, как яблоко, напоенное соком, и сухая, сморщенная правая. Все жаркое
устремленное тело. И летящие руки обрывали крючки с котты Сверрира,
распутывали шнуровку на рубашке, упал к ногам кольчатый звонкий пояс.
Золотая сердцевина плода, дышащая огнем, и бледное лицо над ней. И шепот:
- Я уродливая, я знаю! Возьми меня!
- Не-ет...
Он не понимал, как сумел вырваться - не держали ноги. Побежал, пригинаясь,
стремглав, заслоняясь ладонями.
- Ты трус, трус! - неслось вдогонку. - Сын горбуньи!
Хриплый крик вперемешку со слезами. Молнии глаз. Потом Лоиль качнулась к
стене и била. била в нее кулаками, кровяня кулаки, полуголая, и
захлебывалась в слезах.


4 - 12.01.90, Минск - Гомель.