"К.А.Богданов. Каннибализм и культура: превратности одного табу " - читать интересную книгу автора

теряющая в весе, съедает своего любовника. Схожая фабула повторяется в
рассказе Ярослава Мельника "Мирося" (1997), повествующего о девушке Миросе,
которая, умирая, просит своего любовника съесть ее, что он и делает.
Аналогичные сцены мы находим и в кино. Начиная с 1970-х годов, число
фильмов, обыгрывающих тематику каннибализма, вообще резко увеличивается.
Фильмы о людоедах появляются ежегодно, причем уже не только как традиционные
для этой темы "фильмы ужаса". Предпочтение отдается не столько чистоте
жанра, сколько возможностям его содержательной и формальной апологии. Так,
например, в "черной комедии" Пола Бартела "Поедая Рауля" (1982) убийцами и
людоедами становятся образцовая супружеская чета, в знаменитом фильме Питера
Гринуэя "Повар, вор, его жена и ее любовник" (1989) жена заставляет мужа
есть тело убитого им любовника. Коммерческим хитом начала 1990-х годов стал
еще один фильм, муссирующий тему каннибализма: "Молчание ягнят" Джонатана
Демме. Та же тема развивается в одном из фильмов знаменитого сериала "Склеп
ужасов" (в отечественном прокате: "Байки из склепа") о ресторане, где подают
человечину. Посетители ресторана довольны, ресторан процветает. Недавно ряд
фильмов о каннибалах пополнился еще одной, по-своему выдающейся, киноработой
Антонии Берд "Прожорливый" (1999, в отечественном прокате "Неутолимая жажда
каннибализма"). Здесь, как и во многих других фильмах той же тематики,
каннибализм изображается сродни вампиризму: становящиеся людоедами по
неволе, перед лицом голодной смерти, герои оказываются уже не в силах
противостоять наркотической силе человеческого мяса. Важное различие между
вампирами и каннибалами (помимо их "специализации" по крови и мясу) стоит,
однако, того, чтобы его не заметить: в первом случае - это почти всегда
нечто мистическое, потустороннее (вампир, как правило, - покойник), людоед
же - это тот, кем может оказаться каждый, - если он им уже не является.
В Европе и США актуальность темы каннибализма совпала с расцветом
эзотерических - неоязыческих и сатанинских - движений в 1920-1930 годы и
достигла нового пика в 1970-1980 годы в атмосфере очередного бума,
возникшего вокруг темы сатанизма. Вослед средневековой традиции,
живописавшей шабаши ведьм и евреев-кровопийц, современные слуги дьявола
также изображаются вампирами и людоедами. Так, например, в столь важной для
американской культуры "Книге Мормона" приводится описание зверств, учиненных
враждующими Ламанийцами и Нефийцами. Ламанийцы кормят пленных "женщин телом
их мужей, а детей - телом их отцов" (Мороний 9: 8). Однако, "несмотря на это
ужасное зверство Ламанийцев, оно не превышает того, что происходит" среди
Нефийцев. Нефийцы сами пожирают тела пленных "как дикие звери, потому что
они окаменели сердцем; и они это делают в знак смелости" (Мороний 9: 9, 10).
Представление о сатанизме привычно формируется "методом от противного": то,
что считается преступным для христианина и просто обывателя, инкриминируется
неоязычникам и сатанистам. Они убивают, насилуют, измываются над детьми и
едят человечину. Социологи оспаривают мнение о соответствии данных
представлений реальному положению дел, но признают распространенность самих
этих представлений. Не исключено, во всяком случае, что реальность, дающая
повод для вымысла, может определяться самим эти вымыслом. Филипс Стивенс в
статье, посвященной сатанинскому фольклору и призывающей фольклористов
обратить внимание на это явление, рассказывает о демонстрировавшейся на
полицейском семинаре в июне 1986 года видеозаписи фрагмента ритуала "гулиш"
(в Калифорнии), включавшего документальную сцену каннибализма. Участники
ритуала взрезают в данном случае тело умершего (или убитого?) человека и