"Владимир Осипович Богомолов. Иван " - читать интересную книгу автора - Все куришь, - недовольно замечает мальчик. Он любуется ножом,
вытаскивает его из ножен, вкладывает снова и перевешивает с правого на левый бок. - От курева легкие бывают зеленые. - Зеленые? - рассеянно улыбаясь, переспрашивает Холин. - Ну и пусть зеленые. Кому это видно? - А я не хочу, чтобы ты курил! У меня голова заболит. - Ну ладно, я выйду. Холин подымается, с улыбкой смотрит на мальчика; заметив раскрасневшееся лицо, подходит, прикладывает ладонь к его лбу и, в свою очередь, с недовольством говорит: - Опять возился?.. Это никуда не годится! Ложись-ка отдыхай. Ложись, ложись! Мальчик послушно укладывается на нарах. Холин, достав еще папиросу, прикуривает от своего же окурка и, набросив шинель, выходит из землянки. Когда он прикуривает, я замечаю, что руки у него чуть дрожат. У меня «нервишки тряпичные», но и он волнуется перед операцией. Я уловил в нем какую-то рассеянность или обеспокоенность; при всей своей наблюдательности он не заметил чернильного пятна на полу, да и выглядит как-то странно. А может, мне это только кажется. Он курит на воздухе минут десять (очевидно, не одну папиросу), возвращается и говорит мне: - Часа через полтора пойдем. Давай ужинать. - А где Катасоныч? - спрашивает мальчик. - Его срочно вызвал комдив. Он уехал в дивизию. - Как уехал?! - Мальчик живо приподнимается. - Уехал и не зашел? Не - Он не мог! Его вызвали по тревоге, - объясняет Холин. - Я даже не представляю, что там случилось. Они же знают, что он нам нужен, и вдруг вызывают... - Мог бы забежать. Тоже друг... - обиженно и взволнованно говорит мальчик. Он по-настоящему расстроен. С полминуты он лежит молча, отвернув лицо к стенке, затем, обернувшись, спрашивает: - Так мы, что же, вдвоем пойдем? - Нет, втроем. Он пойдет с нами, - быстрым кивком указывает на меня Холин. Я смотрю на него в недоумении и, решив, что он шутит, улыбаюсь. - Ты не улыбься и не смотри как баран на новые ворота. Тебе без дураков говорят, - заявляет Холин. Лицо у него серьезное и, пожалуй, даже озабоченное. Я все же не верю и молчу. - Ты же сам хотел. Ведь просился! А теперь что ж, трусишь? - спрашивает он, глядя на меня пристально, с презрением и неприязнью, так, что мне становится не по себе. И я вдруг чувствую, начинаю понимать, что он не шутит. - Я не трушу! - твердо заявляю я, пытаясь собраться с мыслями. - Просто неожиданно как-то... - В жизни все неожиданно, - говорит Холин задумчиво. - Я бы тебя не брал, поверь: это необходимость! Катасоныча вызвали срочно, понимаешь - по тревоге! Представить себе не могу, что у них там случилось... Мы вернемся часа через два, - уверяет Холин. - Только ты сам принимай решение. Сам! И |
|
|