"Владимир Осипович Богомолов. Зося " - читать интересную книгу автора

документы, затем наконец отправил два донесения с мотоциклистом в штаб
бригады и, получив в ответ приказание незамедлительно представить отчетность
еще по пяти формам, а также донести «о всех мероприятиях по маскировке,
сохранению военной тайны, ПВО, ПХЗ{1} и ПТО{2}», пришел в совершенное
отчаяние. Та нескончаемая писанина, какая одолевает штабы, когда часть
выводят из боя, и с которой в батальоне еле справляются три-четыре человека,
навалилась на меня одного со всей своей силой и неумолимостью. С непривычки
отнималась рука, болела и плохо соображала голова, я чувствовал, что не
справлюсь, но поделать ничего было нельзя - любому бойцу или сержанту, кого
я захотел бы привлечь себе в помощники, потребовался бы допуск к секретной
работе; Витька же и Карев были заняты с людьми в батальоне.
В душе, несомненно, завидуя им и мечтая поразмяться: побродить с
однотомником во ржах за деревней или поплавать, позагорать на речке, - я
сидел, как привязанный и писал, мучаясь и многое переделывая. Между тем Зося
- так звали маленькую польку, - помогая матери, возилась по хозяйству. Ее
ясный голосок слышался то у хаты, то на огороде, то совсем близко за моей
спиной или где-нибудь сбоку.
Каждый раз, когда она, напевая и ловко уклоняясь о г веток, проходила
или пробегала через сад у меня перед глазами, я непроизвольно смотрел ей
вслед и, проводив взглядом ее легкую фигурку, давал себе слово больше не
отвлекаться и не обращать на нее внимания; однако спустя некоторое время она
появлялась опять, и все повторялось.
Ее мать, пани Юлия, седоволосая, лет сорока пяти женщина, с моложавым,
добрым лицом и припухлыми усталыми глазами, стирала в тени у хаты; затем они
обе ушли на огород, откуда доносились их негромкие голоса: живой и веселый -
Зоей и медленный глуховатый - матери.
В полдень пани Юлия принесла мне чуть ли не полную крынку парного
тепловатого молока и, что-то сказав, поставила на стол. Я поблагодарил
заученным «бардзо дзенкую» и, когда она ушла, с удовольствием
выпил часть, оставив большую половину Витьке.
Он вернулся веселый и, как всегда, полный энергии и жажды деятельности.
Приветливый - словно утром ничего не произошло и комбриг не ругал его по
моей вине, - он подошел ко мне и выложил на стол два спелых желтоватых
яблока - видно, кто-то угостил его, а он принес мне. Пока я их ел, он,
присев рядом на корточки, с увлечением рассказал, какой богатый обед удалось
организовать на батальонной кухне, и посмеялся, что кое-кто даже не пришел
обедать - так хорошо здесь с продуктами и столь надоело бойцам котловое
варево.
Тут же он предложил приготовить свое любимое блюдо - пельмени
по-сибирски, - живо поднялся и послал Семенова на мотоцикле раздобыть муки и
мяса, а сам, смахнув пыль с сапог, пошел в хату знакомиться с хозяевами.
Минут через пять я увидел его на дворе возле поленницы, - скинув ремень
и гимнастерку, он колол дрова.
С малолетства привычный ко всякой крестьянской работе, ловкий,
широкогрудый, обладая медвежьей, без преувеличения, силой, он легко и скоро
разделался с небольшим штабелем - как семечки пощелкал - и помог пани Юлии
уложить наколотые ровными четвертинками поленца. Потом в ожидании Семенова
какое-то время сидел на виду во дворе и, тихонько пощипывая струны,
сосредоточенный и важный, любовно настраивал свою гитару.
Это была его гордость и очень дорогая игрушка - захваченная в немецком