"Владимир Осипович Богомолов. Зося " - читать интересную книгу автора

и реже польская речь, но на дворе возле двухколесных автомобильных прицепов
с полевыми котлами никого не было. Не желая звать повара - я узнал его по
голосу, слышному из хаты, - я сам приподнял крышки и в одном из котлов
обнаружил темный тепловатый чай, а в другом - остатки вкусно пахнувшей мясом
и дымом каши.
Я посмотрел вокруг, однако ни черпака, ни ложки, ни котелка нигде не
нашел. Тогда я подобрал малую саперную лопатку, обмыл ее водой из бочки,
осторожно, чтобы не запачкаться, перегнулся в котел и зачерпнул ею изрядную
порцию густого крупяного варева.
Это оказалась еще не совсем остывшая и удивительно вкусная гречневая
каша, обильно сдобренная трофейным шпиком, свиной тушенкой и жареным луком.
Присев на чурбачок у прицепа, я, орудуя щепкой, с аппетитом и большим
удовольствием принялся есть, только теперь почувствовав, насколько
проголодался.
В хате выпивали и были уже порядком под хмелем. Кроме повара, пожилого
степенного ефрейтора Зюзина, называемого всеми в батальоне Фомичом, я узнал
по голосу Стефана, а также Сидякина, молоденького ершистого автоматчика из
пятой роты. Был там еще кто-то, очевидно, свояк Стефана, говоривший мало и
только по-польски.
Стефан все расспрашивал о колхозах, причем Фомич с пьяноватым
спокойствием, растягивая слова, говорил:
- Ничего-о... Жить мо-ожно...
Сидякин же, наоборот, ссылаясь на свою деревню, ругался и с жаром
советовал Стефану, если начнется коллективизация, податься в город на
заработки, поскольку, мол, толку все равно не будет.
- Не бо-ойсь... - успокаивая старика и невозмутимо противореча
Сидякину, тянул нараспев Фомич. - Не пропаде-ешь...
Я немного отвлекся, слушая их разговор, и, должно быть, охотно посидел
бы еще, но получалось, что я подслушивал, и потому, доев всю кашу, поддетую
на лопатку, я попил воды и, так никем и не замеченный, вернулся на задворье.
Тем временем Витькино пение под гитару сменилось гармонью. Играл
любимец батальона, гранатометчик Зеленко, играл с редким талантом и
мастерством. Что бы он ни исполнял: украинскую народную песню или старинный
вальс, чеканил ли озорную плясовую или строевой бравурный марш - приходилось
лишь удивляться, как из старой обшарпанной трехрядки с пробитыми и
залатанными мехами ему удается извлекать такие чистые, мелодичные и берущие
за душу звуки.
Вкусная сытная каша подкрепила меня не только физически, но и морально,
я почувствовал себя бодрее и как-то увереннее. Зеленко играл, и меня
неодолимо влекло туда - потихоньку я медленно подвигался задами к хате пани
Юлии, где танцевали под гармонь.
Спустя некоторое время я стоял в крапивнике за ригой, с волнением
прислушиваясь к смеху и голосам, а трехрядка звала меня, все звала,
подбадривая и будоража, и постепенно я склонился к мысли, что мне следует
пойти туда и пригласить Зосю танцевать.
В самом деле, почему бы мне это не сделать?.. Да что я рыжий, что ли?..
Я попытался увидеть себя со стороны и оценить строго, но объективно.
Я был не хлипкого телосложения, достаточно ловок и танцевал, во всяком
случае, не хуже Витьки или Карева. Понятно, ссадины на лице не украшали
меня, однако в конце концов это не так уж существенно и надо быть выше