"Владимир Осипович Богомолов. Зося " - читать интересную книгу автора

мосту через неширокую речку; туда я и направился.
С моста сквозь хрустальной прозрачности воду отлично, до крохотных
камешков проглядывалось освещенное солнцем песчаное дно; поблескивая
серебряными чешуйками, стайки рыб беззаботно гуляли, скользили и
беспорядочно сновали во всех направлениях; огромный черный рак, шевеля
длинными усами и оставляя за собой тоненькие бороздки, переползал от одного
берега к другому.
Шагах в семидесяти ниже по течению, стоя по пояс в воде, спиной к мосту
и наклонясь, сосредоточенно возились трое бойцов; в одном из них я узнал
любимца батальона гармониста Зеленко, гранатометчика, только в боях на
Днепре уничтожившего четыре вражеских танка. Тихонько переговариваясь, они
шарили руками меж коряг и под берегом: очевидно, ловили раков или рыбу.
Около них на ветках ивняка сохло выстиранное обмундирование. Там же, на
берегу, над маленьким костром висели два котелка; на разостланной шинели
виднелись банка консервов, какие-то горшки, буханка хлеба и горка огурцов.
Бойцы были так увлечены, а мне в это утро более всего хотелось побыть
одному - я не стал их окликать и, спустясь к речке по другую сторону дороги,
пошел тропинкой вдоль берега.
День выдался отменный. Солнце сияло и грело, но не пекло нещадно, как
всю последнюю неделю. От земли, от высокой сочной луговой травы поднимался
свежий и крепкий аромат медвяных цветов и росы; в тишине мерно и весело, с
завидной слаженностью трещали кузнечики.
Голубые, с перламутровым отливом стрекозы висели над самым зеркалом
воды и над берегом; я было попытался поймать одну, чтобы рассмотреть
хорошенько, но не сумел.
С удовольствием вдыхая чудесный душистый воздух, я медленно шел вдоль
берега, глядел и радовался всему вокруг.
Как может перемениться жизнь человека! Просто даже не верилось, что еще
недавно я, изнемогая от жары, напряжения и жажды, сидел в пулеметном
окопчике на высоте 114 (я стрелял лучше других и в бою, когда мог, всегда
брался за пулемет) и короткими отрывистыми очередями косил рослых, как на
подбор, немцев из танковой гренадерской дивизии СС
«Фельдхернхалле», перебегавших и упрямо ползших вверх по склону.
Как-то не верилось, что совсем недавно, когда кончились патроны, не
осталось гранат и десятка три немцев ворвались на высоту в наши траншеи, я,
ошалев от удара прикладом по каске и озверев, дрался врукопашную запасным
стволом от пулемета; выбиваясь из сил и задыхаясь, катался по земле с дюжим
эсэовцем, старавшимся - и довольно успешно - меня задушить, а затем, когда
его прикончили, зарубил немца-огнеметчика чьей-то саперной лопаткой.
Все это было позавчера, но оттого, что я сутки спал и только проснулся,
оттого, что это были самые сильные впечатления последних дней, мне казалось,
что бой происходил всего несколько часов тому назад.
Я не удержался, раскрыл на ходу томик и начал было вполголоса читать,
однако тут же решил покончить сперва со всем малоприятным, но неизбежным. На
небольшом песчаном пляжике я скинул сапоги, быстро разделся и дважды
старательно выстирал грязные, пропитанные потом, пылью, ружейным маслом и
чьей-то кровью гимнастерку и шаровары, ставшие буквально черными портянки и
пилотку. Затем, крепко отжав, развесил все сушиться на ветках орешника,
спустился в воду и, простирнув самодельные плавки, начал мыться сам. Я
намылился и со сладостным ожесточением принялся скрести ногтями голову и