"Владимир Осипович Богомолов. Зося " - читать интересную книгу автора

Последствия этого недавнего мародерства тревожили Стефана, пожалуй,
более всего.
- Что делать, а?.. - озабоченно спрашивал он у Витьки. - Ни землю
вспахать, ни дров привезти, что же теперь - капут?..
Он свободно с незначительным акцентом говорил по-русски, нередко и к
месту употребляя простонародные речения, старые присловицы и прибаутки. Как
далее я узнал, многие годы он служил солдатом в царской армии, воевал еще с
японцами, в Маньчжурии, а спустя десять лет - и с немцами, где-то в Галиции.
Слушая, он тут же с ходу переводил; разговор за столом велся в основном с
его помощью.
Я сел на свободное место между Стефаном и молчаливой полькой; напротив
меня оказались Карев и Зося.
Она была в нарядной цветастой блузке с короткими рукавами; у шеи, в
небольшом вырезе виднелась тонкая серебряная цепочка, на каких носят
нательные крестики. Впрочем, и блузку и цепочку я разглядел позднее: первое
время - до того, как немного охмелеть, - я и глаз на Зосю не решался
поднять.
Стол по военному времени был обильный и весьма аппетитный: тарелки с
салатами и огурцами; вазочки, полные сметаны; два блюда с розоватыми, веером
разложенными ломтиками сала; большущая, только что снятая с плиты сковорода
молодого тушеного картофеля; горки щедро нарезанного, нашего армейского, а
также хозяйкиного невешенного, домашней выпечки, светлого и пышного хлеба.
Еще предстояли пельмени, придерживаемые Витькой как гвоздь обеда.
И питья тоже хватало: графины с бимбером - ароматным и очень крепким
польским самогоном, поллитра водки, полученной Семеновым на нас четверых, и
высокие бутыли с коричневатой пенистой брагой.
На комоде за спиной Карева торжественно покоилась великолепная Витькина
гитара; чуть выше на стене висело несколько фотографий, причем я обратил
внимание на две большие, одинакового размера карточки чем-то весьма похожих
мужчин - юноши и пожилого - в польской военной форме.
Витька налил бимбер в стаканы себе и Стефану и, передав графин Кареву,
плеснул мне в рюмку немного водки, заметив при этом вскользь, что я не
совсем здоров.
Это было неверно. Просто я не любил, да и не умел пить, и он наверняка
побаивался, что я опьянею.
- За освобождение Польши! - поднимаясь со стаканом в руке, провозгласил
он затем.
Мы выпили и принялись закусывать.
Я проголодался, но, чувствуя себя несколько стесненно, ел маленькими
кусочками, медленно и осторожно, стараясь не чавкнуть и правильно держать
вилку, от которой совсем отвык.
Стефан продолжал рассказывать, как им жилось при немцах, как их
обирали. Витька, с аппетитом уминая тушеный картофель, слушал его, не
перебивая, но, думается, и без особого сочувствия: мы прошли Смоленщину и
Белоруссию - порушенные города и спаленные дотла деревни, где в целой округе
не то что коровы, но и кошки живой не сыщешь; мы видели такое страшное
опустошение и обнищание, после которых Польша да и Западная Белоруссия, как
бы они ни пострадали, могли нас только удивлять и радовать своим
сравнительным достатком.
Витька не терпел, чтобы его называли «пан», как это принято в