"Владимир Богомолов. Жизнь моя, иль ты приснилась мне?.. " - читать интересную книгу автора

половиной до пяти бэка{13} , продовольствием из расчета семи сутодач.
Настроение у личного состава дивизии и приданных частей бодрое, боевое.
Командир дивизии полковник Быченков.
Астапыч мгновенно расслабляет свое плотное, сбитое тело и уже совсем
неофициально, с доверительной интонацией осведомляется:.
- Трудно добирались?
- Безобразно! - неожиданно резким голосом говорит командующий и
указывает на меня. - Он же нас к немцам завез!
Меня сразу бросает в жар: "Ну, все!"
- Кто завез - Федотов? - с хитровато-доверчивой улыбкой удивленно
переспрашивает Астапыч и категорически отрицательно мотает головой. - Не
может быть!
- Как не может быть?! Было! - строго и неулыбчиво, по-прежнему сухо и с
неприязнью продолжает командующий. - И еще ложно докладывал, что все
нормально. За один только обман он заслуживает наказания!
- Аллес нормалес! - понимающе восклицает Астапыч. - Все нормально! -
весело повторяет он. - Так он вас морально поддерживал,- поясняет Астапыч. -
Это же его прямая обязанность! Разрешите доложить, товарищ генерал, что
переправиться через Одер под таким обстрелом... ночью, в такую непогоду, да
еще при волне - это, извините, не в ширинке пятерней почесать! Вы и командир
корпуса на плацдарме и, как я вижу, целы и невредимы. И не у немцев, а у
меня в блиндаже. За одно это я должен объявить благодарность Федотову и
экипажам.
Отец родной и благодетель! Еще не было случая, чтобы Астапыч в трудную
минуту отвернулся от подчиненного или бросил его в беде, как не раз с
легкостью делали на моих глазах другие начальники. Пока есть Астапыч, и мы
не пропадем...
- А ты, Быченков, за словом в карман не лазишь,- недовольно замечает
командующий.
- Так разве в боевой обстановке есть время в карман лазить? - искренне
удивляется Астапыч. - Берешь, что наверху, на языке. А как иначе? Иначе враз
слопают, с потрохами.
Командующий, уже раздетый адъютантом и успевший маленькой расческой
потрогать усы и волосы на голове, делает ко мне несколько коротких шагов;
подняв сухонький указательный палец, потрясает им в метре от моего лица и
строго, наставительно говорит:
- И еще хотел нас обмануть! Меня, старого солдата, думал надуть:
пытался выдать фронтальный пулеметный огонь за фланкирование!{14} . Не
думай, что тебя не поняли,- я тебя вижу насквозь и даже глубже! Генерала
обмануть - паровоз надо съесть! - с возмущением восклицает он.
- Так точно! - вскинув руку к каске и вытягиваясь в струну, с
готовностью подтверждаю я. - Виноват!
Паровоз я в своей жизни еще не съел, и потому обмануть генерала, а тем
более двух, оказался не в состоянии. Но после высказываний о том, что такое
переправиться через Одер, и относительно благодарности я почувствовал, что
ничто серьезное мне не грозит, и своим "Виноват!" как бы признал, что
действительно чуть не завез двух генералов к немцам.
Из внутреннего кармана кителя командующий достает сложенный вдвое
листок и протягивает его Астапычу.
- Поздравительная телеграмма командиру корпуса и тебе. Персональная.