"Дмитрий Богословский. Зануда (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

машины Джима, который раз за разом напрыгивал на багажник передними лапами
и тоскливо подвывал. Лампочка в машине светилась еле-еле, как свеча, и мне
стало как-то неуютно. Вспомнился почему-то пассаж из книги Корецкого, где
главные герои, вынося труп на улицу, услыхали, как синхронно взвыли все
бродячие собаки в округе. Впрочем, Грушевский вскоре пересилил своего пса и
оттащил в сторонку, выговаривая ему всяко за плохое поведение, после чего
Джим выть перестал и рванулся к дому. Я последовал за ним, и у подъезда
встретил, помимо какого-то пьяного деда в мокрых портках, не более трезвого
своего приятеля-соседа Архипа Обрадова, который опять загулял на выходных в
небольшой компании по какому-то случаю и теперь медленно в одиночку
тормозился - как раз держал в руках пакет с пузырем сухого винца, а
начинал-то обычно с медицинского спирта, уволоченного с работы.
Архип в режиме торможения просыпался с утра, похмелялся и бежал на
работу, а там после обеда ему, мающемуся, подносили стакан, и гудеж
продолжался. Впрочем, судя по вину, гудежу должен был скоро наступить
конец. Отбиваясь от настойчивых предложений Архипа совместно напиться
сушняком, я опять забыл про это такси, хотя за чайком отец помянул его,
сказав, что оно несколько мешает подъезду к стоянке.
Утро было хмурым, как неопохмелившийся пьяница. Висели низкие тучи,
накрапывал, растворяя рыхлый снег, холодный и резиново-тягучий дождь, у
меня побаливала голова и саднил на губе непонятно почему появившийся
стомотит. Беда. Hадо было ехать в институт, а хотелось остаться под одеялом
и поспать еще минуточек сто двадцать. Или сто восемьдесят. "Так випьем же
за то, чтоби наши желания всегда совпадали с нашими возможьностями." Фиг
вам.
Hа улице было мерзко. Пахло жженой резиной, сыростью и дешевым
табаком - это Грушевский затягивался "Примой", что-то рассказывая своим
приятелям, обступившим его небольшой толпой. Подойдя ближе, я заметил, что
традиционный Джим отсутствовал, а Грушевский был бледен и размахивал
трясущимися руками. Он говорил, что Джим еще вчера прыгал на багажник
такси, а сегодня с утра из багажника запахло, и он отвел Джима домой и
позвонил в милицию. Багажник открыли, а там - Грушевский сморщился и махнул
рукой в сторону такси. А там уже стояли люди в форме, и в штатском, и
милицейская "Газель", и медицинский "РАФ", санитары застегивали серебристый
мешок на молнии, фотограф снимал багажник, мужик в плаще и шляпе что-то
писал в блокнот (следователь, видимо), еще один молодец в кожанке беседовал
с какой-то теткой с авоськой и напуганной физиономией. Я все понял. Труп.
Реальный. Hе у Корецкого в книжке, а почти у нас во дворе. И все мимо
ходили вчера и сегодня с утра, а может быть еще и позавчера вечером. Блин.
Трудно было предположить, что будущий покойник сам залез в багажник и
закрылся изнутри, а потом скончался. Значит - убийство.
От группы служивых людей у такси отделился мужик в промокшей
тканевой куртке и кепке, и пошел к подъезду. Он тоже был с блокнотом, но
вид имел какой-то более целеустремленный. Подойдя ко мне и бессменным
старухам на лавке, шепотом обсуждавшим текущее происшествие, показал
удостоверение - сыщик, представился - я тут же забыл, как его зовут. Он
вкратце объяснил, что его интересует все о той машине, и бабки наперебой
затрещали всякую дребедень. Конечно, ничего толкового они не сказали, но
сыщик слушал их, переспрашивал, уточнял, записывал и при этом был абсолютно
спокоен. Выслушал он и меня. Я рассказал про колею, про лампочку, про