"Эрик Богосян. Торговый центр " - читать интересную книгу автора

Прилежно и осторожно начал обкладывать ее нечеткий контур связками газет и
журналов. Наконец осталось прикрыть только голову. Вторая пуля содрала у нее
со лба кусочек кожи, получилась воспаленная красная заплатка, которую уже
никогда не залечить. Мэл кинул на нее последнюю кипу журналов.
С изощренностью, которую он тщательно скрывал, пока Мэри была жива, он
пропитал бумагу керосином, стараясь попасть на стены и пыльный пол кладовой.
Облил вонючий, заплесневелый диван, приткнувшийся у облезлой стены. Облил
мышей, безжизненно глядящих из пружинных сосновых мышеловок. Облил
ступеньки, пробираясь обратно наверх к кухонной двери, оставил ее
приоткрытой.
Через несколько минут Мэл обнаружил, что стоит, наклонившись, опирается
на прямые руки, и таращится прямо в какую-то плоскость. Он начал опускать
голову и остановился лишь в паре дюймов от кухонной штуки - эта штука
испещрена шрамами от сигарет, усыпана сухарями от рыбных палочек. Это вообще
что? Это самое? Как эту штуку называют? Мэл все чаще забывал слова. Простые
слова. Вот как название этого самого. Кухонная столопокрышка. Так, что ли?
Нет, что-то не то. Кухонная поверхность. На хуй.
Мэл увидел пятно у себя на руке, и еще один красный след на рукаве.
Кровь. Его? А, ну да, не его. Мамочкина. Разделочный стол. Вот как это
называется. Разделочный стол. Чтобы разделаться? А?
Мысли Мэла двигались угловатым астероидом по широкой эллиптической
орбите вокруг солнца - как бы далеко ни отклонялись они от основной темы, в
конце концов гигантская гравитационная масса притягивала их. Рыбные палочки,
остывающее в подвале тело матери, даже его большой план были всего лишь
планетами и вращались вокруг огромной огненно-белой звезды - жажды
метамфетамина сульфата.
Мэл выдохся. Его веки отяжелели, толстыми железными цепями они
затягивали его в нежеланный сон. Он чувствовал себя оживленным, как
тысячелетняя галапагосская черепаха в депрессняке. Но через несколько
секунд, - этакий ангелочек на мефе, - он возродится. У бездны на краю я
удержусь. Не разверну остатки фольги. Нет. Не вдохну белый порошок. Нет.
Потому что в глубине души, в глубине жаждущей души - не мозгами ящерицы,
требующими наркотика, - он знал, что если ждать долго-долго, пока можешь
терпеть, последний заряд вдарит как надо. Он ощутит бога.
Когда он наконец сдался, так все и вышло. Обжигающие дорожки, с
добавками чего-то мерзкого и грубого, вонзились в его носовые пазухи, потом
в мозг, и начался фейерверк. О господи, нет. Спасибо, господи. Спасибо,
господи, за то, что ты создал мой мозг и фенамин, дабы совместить его с
мозгом! Да. Силы вернутся, и все снова станет просто.
Метамфетамин поднимался и опускался вдоль позвоночника Мэла, звеня
ксилофонными молоточками, волосы на прыщавом загривке встали дыбом, член
съежился, а яйца втянулись в сухощавое, недокормленное тело. Мэл был готов
на все. Он ушел в штопор три дня назад. И сегодня - решающая ночь. Сегодня
Мэл со всем разделается и наконец сможет отдохнуть.
Мэл залез пальцами к себе в рот и потрогал качающийся зуб. Зуб выпал
прямо ему в руку: мокрые красные корни резко выделялись на желтой эмали. Мэл
улыбнулся, бросил зуб туда, откуда тот появился, и проглотил.

5