"Джон Бойд. Последний звездолет с Земли" - читать интересную книгу автора

Халдан поставил перед отцом стакан и сказал:
- Если ему удастся выдавить хоть несколько слов из этих угрюмых
молчунов, это будет истинным чудом.
- Такое по силам разве чти Грейстоуну.
Выказывая общепринятое пренебрежение к космонавтам, Халдан в глубина
души относился к ним с тайным уважением. Участники первых космических
экипажей, сформированных более ста лег назад, и дожившие до нынешних
времен, были самыми мужественными из мужчин.
По телевидению часто показывали пилотов, приземляющих свои многотонные
корабли скорби на земных космодромах - людей мрачных, неразговорчивых и
почти бессмертных, поскольку за целое столетие они старились по земному
времени всего на несколько месяцев. У Халдана создалось впечатление, что
рослые, широкоплечие космонавты, сложенные крепче, чем их тщедушные
потомки, с радостью вообще не возвращались бы на Землю, если бы не
требовалось обновлять запасы.
- Я с удовольствием схожу на лекцию, - пообещал Халдан, - если,
конечно, не возникнет что-нибудь более важное.
- Что может быть важнее лекции Грейстоуна о Файрватере?
- Послушай, папа. - Халдан положил руку на плечо отца. - Если я нужен
тебе как переводчик, так и скажи. Но могу тебя заверить: чтобы понять
Файрватера, требуется не столько разум, сколько интуиция.
- Тоже мне, учитель нашелся!
Халдан шел на концерт камерной музыки, не особенно надеясь на встречу с
Хиликс, и, конечно, не нашел ее там. После посещения незатейливого
джаз-сейшн, он отправился в кафе "Сирена", место весьма почитаемое
поэтами.
Он застал там кучку студентов с Г-7 на блузах и присоединился к ним.
Его собственную блузу скрывал плащ, и в пригашенном свете настольных ламп
они приняли его за своего. Кто-то упомянул Браунинга, и тогда Халдан
привел всех в благоговейный трепет, процитировав длинный отрывок из
"Кольца и Книги".
Усиленная жестикуляция для придания большего веса своим словам,
вытягивание шеи в сторону рассказчика, чтобы не проронить ни одного слова,
кивки или мотание головой в знак одобрения или отрицания делали поэтов
похожими на медуз, колышущихся в мутной воде. Но энтузиазм, с которым они
декламировали полюбившиеся строки, часто на языке оригинала, произвел на
него такое же сильное впечатление, как тогда, когда он слушал Хиликс в
Пойнт-Со.
Халдан был разоблачен, когда один из поэтов заявил, что истинной
поэзией считает только стихи Марии Рильке, и спросил, каково его мнение о
последнем переводе с немецкого этих стихов.
- В оригинале он меня восхищает, а вот перевод оставляет желать
лучшего! - Халдан наслаждался мелодичностью своего голоса.
Студент, задавший вопрос, повернулся к соседу:
- Ты слышал, Филипп? В оригинале он его восхищает!
- Ты кто, парень? Полицейская ищейка?
- А может, он социолог, который исследует дао общества?
- Даже в шутку не смей называть меня социологом! - крикнул Халдан своим
нормальным голосом.
- А ну, убирайся отсюда, пока мы тебя не вышвырнули!