Б. КОРНУЭЛЛ

Спасение ШАРПА

Глава 11

Висенте первым поравнялся с Шарпом и Харпером, обогнав девушек, которым мешали карабкаться босые ноги и рваные юбки, посмотрел на следящих за ними вооружённых людей, а потом заговорил с парнишкой. Парнишка, видимо, отвечать не хотел, потому что тон Висенте стал сердитым.

- Им приказали выследить нас, – наконец пояснил Висенте. – А потом убить.

- Убить? Почему?

- Им сказали, что мы – предатели! – Висенте в сердцах сплюнул. – Здесь побывал майор Феррейра со своим братом. С ними были ещё трое. Они рассказали, что мы в сговоре с французами и пробираемся в армию, чтобы шпионить, – он повернулся к пареньку и заговорил с ним поучительным тоном. – И они поверили им, идиоты!

- Они не знают нас, но, возможно, знают Феррейру? – спросил Шарп.

- Знают, – подтвердил Висенте. – Он раздавал им оружие.

Висенте задал ещё один вопрос пареньку, получил односложный ответ и начал спускаться по склону навстречу поджидавшим их людям.

- Куда это вы? – крикнул Шарп ему вслед.

- Поговорить с ними, разумеется. Их вожака зовут Сориано.

- Они – партизаны?

- Здесь, в горах, все – партизаны.

Висенте снял с плеча винтовку, расстегнул перевязь с палашом и, разоружившись, чтобы показать, что не имеет враждебных намерений, пошёл вниз по склону.

На вершину, наконец, вскарабкались Сара и Джоана. Джоана начала расспрашивать паренька, который, кажется, испугался её даже больше, чем Висенте. Висенте уже добрался до ближайшей группы партизан и разговаривал с ними. Сара подошла к Шарпу и мягко коснулась его руки, словно поддерживая его.

- Они хотят нас убить?

- Насчёт вас с Джоаной – не думаю, а меня, Пата и Джорджа – это точно, – ответил Шарп. – Здесь побывал майор Феррейра и сказал им, что мы – враги.

Сара спросила парнишку и подтвердила:

- Феррейра был здесь вчера вечером.

- Значит, ублюдок опережает нас на полдня.

- Сэр! – окликнул его Харпер, и Шарп увидел, что Висенте взяли в заложники, приставив дуло мушкета к его голове.

Смысл послания был абсолютно ясен: если Шарп убьёт парнишку, они убьют Висенте.

- Вот дерьмо! – в сердцах сказал Шарп, не зная, что теперь предпринять.

А вот Джоана решительно побежала вниз по склону, легко увернувшись от пытавшегося перехватить её Харпера, остановилась ярдах в двадцати от партизан, захвативших Висенте и начала рассказывать им, как французы насиловали, грабили и убивали в Коимбре, как трое лягушатников утащили её в комнату, а британские солдаты спасли, расстегнула рубашку, чтобы показать изорванное платье. Она осыпала проклятьями партизан, которых одурачили настоящие предатели:

- Вы доверяете Феррагусу? А что Феррагус для вас сделал хорошего? И если эти люди – шпионы, почему они здесь? Почему они не едут с французами, а прячутся от них в горах? – кто-то попытался ей возразить, но Джоана плюнула в него и презрительно бросила. – Вы помогаете врагу. Хотите, чтобы ваших жён и дочерей тоже изнасиловали? Или вы не мужчины, и у вас нет жён? Любитесь со своими козами, да?

Она плюнула в сторону партизан ещё раз, застегнула рубашку и, гордо повернувшись, стала карабкаться на вершину, где её ждали Шарп, Харпер и Сара. За ней с предосторожностями последовали четверо партизан, остановились на безопасном расстоянии, нацелившись из мушкетов в британцев, и задали какой-то вопрос. Джоана ответила.

- Она говорит, что вы сожгли склад с продовольствием, который Феррагус продал французам, – перевела Сара.

Видно, содержание речи Джоаны было несколько шире, потому что она так и сыпала словами, как пулями, презрительно усмехаясь при этом. Сара улыбнулась:

- Своей ученице за такое я вымыла бы рот с мылом.

- Слава Богу, что я – не ваша ученица, – заметил Шарп.

Четверо партизан, видимо, впечатлённые страстными речами Джоаны, посматривали на них с сомнением, и, повинуясь инстинкту, он подтащил к себе паренька. Четыре мушкета немедленно вскинулись, нацелившись на него.

- Иди и скажи им, что мы никому не причиним вреда, – Шарп выпустил из рук обтрёпанный воротник мальчишки.

Сара перевела его слова, парнишка поклонился и побежал навстречу своим товарищам. Самый высокий из них отбросил мушкет и медленно поднялся на вершину. Он задал вопрос, на который ответила Джоана, потом слегка поклонился Шарпу и согласился поговорить с ним.

- Это значит, что они нам поверили? – спросил Шарп.

- Они ещё не совсем верят, – ответила Сара.

Убеждать партизан, что майор Феррейра их обманул, пришлось почти час, и только когда Висенте на распятии поклялся своей жизнью, душой своей жены и жизнью ребёнка, они признали, что Шарп и его товарищи всё-таки не предатели. Партизаны отвели беглецов в маленькую – всего несколько лачуг - деревушку в горах, где пастухи жили летом. Теперь здесь было полно беженцев. У мужчин имелись мушкеты, предоставленные майором Феррейрой, и поэтому майору они доверяли. Но многие беженцы знали Феррагуса, и их напугало его появление в посёлке. Кто-то знал семью Висенте, и они убедили Сориано, что португальский офицер говорит правду.

- Их было пятеро, и мы отдали им мулов, – сказал Сориано. – Единственных мулов, которые у нас были…

- Они говорили, куда направляются?

- На восток, сеньор.

- В Кастело Бранко?

- Да, сеньор, к реке, – подтвердил Сориано, который оказался мельником, хотя теперь его мельница была сожжена, и, оказавшись в тылу французов, он не знал, как жить дальше.

- Идите на юг и нападайте на французов, – сказал ему Висенте. – Сейчас они рыщут в предгорьях в поисках продовольствия. Убейте их и продолжайте убивать снова и снова. А пока найдите ботинки и одежду для наших женщин и дайте проводников, чтобы преследовать майора Феррейру.

Одна из женщин осмотрела рану Висенте, сказала, что она хорошо заживает и наложила свежую повязку. Для Сары и Джоаны нашлись ботинки и чулки, но платья, которые им предложили, были сшиты из тяжёлой чёрной шерсти и для многомильного перехода по дикой местности не годились. Саре удалось убедить женщин дать им вместо этого мужскую одежду – штаны, рубахи и куртки. Жители выделили из своих небогатых припасов немного засохшего хлеба и козьего сыра, завернув всё это в чистые тряпицы. Наконец после полудня небольшой отряд выступил в поход. По прикидкам Висенте, им предстояло пройти приблизительно шестьдесят миль до реки Тахо, где он надеялся разыскать лодку и на ней доплыть по течению до Лиссабона и португальской и британской армий.

- Три дня пути, – подытожил Шарп. – Может, меньше.

- По двадцать миль в день? – засомневалась Сара.

- И даже больше, – твёрдо заявил Шарп.

По пятнадцать миль в день должны проходить армейские подразделения, обременённые оружием, поклажей и ранеными. Генерал Кроуфорд, пытаясь успеть добраться до Талаверы к началу сражения, вёл свою бригаду со скоростью более сорока миль в день, но там дороги были более-менее приличные. Шарп же понимал, что им придётся идти по горам, поднимаясь вверх и спускаясь в ложбины, тропами, по которым не проедут французские патрули, и будет замечательно, если они доберутся до реки дня через четыре. Шагая на восток, он думал о том, любом случае проиграет, ведь братья Феррейра на мулах проедут тот же путь за два дня. «А когда мы раздобудем лодку, - прикинул Шарп, - братья уже будут в Лиссабоне. Никто не даст мне отпуск, чтобы разыскать их там. И всё это путешествие окажется совершенно бесполезным».

- К реке можно выйти только у Кастело Бранко? – спросил Шарп.

- Нет, но этот путь совершенно безопасен, – возразил Висенте. – Здесь нет французов. И дорога идёт к реке.

- Вы называете это дорогой?

Тропа, по которой могли пройти вьючные мулы и пешеходы, едва ли могла гордо называться дорогой. К тому же она пролегала высоко в горах, вдали от расположенных в долине деревень. Шарп обернулся и увидел, что сторожевая башня, неподалёку от которой они встретились с Сориано, всё ещё видна на горизонте.

- Мы никогда так не поймаем ублюдков, – проворчал он.

Висенте остановился и нацарапал носком ботинка на земле что-то вроде карты. На ней Тахо извивалась с востока на запад, со стороны Испании, затем поворачивала на юг, к морю, образуя полуостров, на котором расположен Лиссабон.

- Они идут прямо на восток, – сказал он. – Но, если вы хотите рискнуть, мы можем пойти на юг через Сьерра да Луса. Там горы не так высоки, и могут быть французы.

Присмотревшись к карте, Шарп спросил:

- Этим путём мы сможем добраться до реки?

- Мы доберёмся до Зезере, – Висенте нацарапал ещё одну линию. – Это приток Тахо. Если мы пойдём вдоль Зезере, то доберёмся до Тахо намного южнее того места, куда выйдут братья Феррейра.

- Сможем сэкономить день?

- Если не встретим французов, мы окажемся дальше к югу и, скорее всего, встретим их, – с сомнением в голосе протянул Висенте.

- Но день мы сэкономим?

- Может, даже больше.

- Тогда это нам подходит.

Повернув на юг, они не встретили ни французских кавалеристов, ни португальских партизан. На второй день после встречи с Сориано зарядил серый атлантический дождь, который не оставил нигде сухого места, все продрогли и измучились, хотя идти стало легче: они спустились с бесплодных голых вершин в долину Зезере, где раскинулись пастбища, виноградники и маленькие, огороженные невысокими каменными стенами поля. Здесь проводники оставили их, опасаясь столкнуться с французами, а Шарп, озираясь по сторонам, повёл свой отряд к реке. В сумерках они добрались до Зезере, быстрые воды которой сёк непрекращающийся дождь, и заночевали в маленькой часовне под распростёртыми крыльями статуи ангела, покрытого толстым слоем птичьего помёта. Следующим утром маленький отряд пересек реку по скользким валунам, между которыми, пенясь, струилась вода. Харпер снял ремни с винтовок и мушкетов, соединил их в короткую верёвку и, держась за неё и помогая друг другу, они перебирались с камня на камень. Это заняло гораздо больше времени, чем рассчитывал Шарп, но, оказавшись на противоположном берегу, он почувствовал себя в большей безопасности. Французская армия шла по дороге на Лиссабон, пролегающей в двадцати милях к западу, на том берегу, и вряд ли французские фуражиры станут переправляться через Зезере в поисках продовольствия. По восточному берегу они шли открыто, хотя дорога поначалу была нелёгкой: река, извиваясь, текла через высокие холмы, круто обрывающиеся в воду. Но дальше стало лучше. Около полудня путники свернули на тропы, вившиеся от деревни к деревне. Кое-где в домах оставались жители, которые сообщили, что никаких французов не видели. Народ здесь был бедный, но поделился с незнакомыми им людьми хлебом и рыбой.

К вечеру они достигли Тахо. Погода стала ещё хуже. Наползающий с запада серой пеленой дождь окутал всю округу, безжалостно стегая деревья. Маленькие ручьи набухли и превратились в бурные потоки. Воды Тахо кипели под струями дождя, река широко разлилась. Никаких лодок на берегу не было видно, потому что португальское правительство приказало уничтожить их, чтобы французы не смогли переправиться через Тахо и обойти укреплённые линии Торриш-Ведраш. Без лодки Шарп оказался в ловушке. Чтобы идти по правому берегу Тахо к Лиссабону, придётся подняться вверх по течению Зезере, найти место для переправы и переправиться прямо в лапы французам.

- Лодка найдётся, – сказал он. – В Опорто же нашлась…

В Опорто тоже британцы и португальцы уничтожили все лодки и паромы на Дору, однако Шарпу и Висенте удалось найти достаточно судов для переправы нескольких армейских подразделений.

- Там нам повезло, – заметил Висенте.

- Это не везение, – заметил Шарп. – Это крестьяне. Они не смогут купить потом новые лодки, поэтому схитрят: сожгут для вида старые, дырявые, а хорошие спрячут. Значит, нам нужно только найти эти спрятанные лодки.

А вот Феррейре и его брату и искать не придётся: у них есть деньги… Шарп посмотрел на запад, думая, что хорошо бы ему повезло найти лодку первым.

Они провели ночь под навесом, который пропускал воду, как решето, и следующим утром, замёрзшие, мокрые и уставшие, пошли вверх по течению до деревни, где у околицы их встретила толпа вооружённых крестьян (у некоторых Шарп заметил даже древние фитильные ружья). Висенте пытался поговорить с ними, но местные были настроены недружелюбно. Посёлки на реке в поисках лодок прочесала португальская армия, и, разумеется, Висенте не смог убедить их показать спрятанные судёнышки, а оружие в руках крестьян, по мнению Шарпа, говорило о том, что уговаривать крестьян – только время тратить зря.

- Они сказали нам идти в Абранте, – подвёл итог переговоров Висенте. – Говорят, там есть спрятанные лодки.

- Здесь тоже есть, – проворчал Шарп. – Сколько до Абранте?

- Может, к полудню дойдём? – с сомнением предположил Висенте.

А братья Феррейра к тому времени уже будут плыть на юг… Шарп был уверен, что ему удалось обогнать своих врагов, но понимал, что в любой момент может увидеть, как они проплывают мимо и уходят от возмездия.

- Я могу поговорить с местными, – предложил Висенте. – Если я пообещаю вернуться и заплатить, они, может быть, продадут нам лодку.

- Они не поверят вашим обещаниям, – сказал Шарп. – Что ж, продолжим свой путь.

Они покинули деревню в сопровождении семерых местных жителей, которые, думая, что напугали пришлых солдат, радовались своей победе и требовали, чтобы незваные гости убирались. Не обращая на них внимания, Шарп двинулся на север, вовсе не туда, куда им было нужно. Он подождал, пока местные не скрылись из вида, а потом заявил:

- Пришло время устроить кое-кому неприятности. У этих ублюдков есть лодка, и я возьму её.

Он приказал свернуть с дороги в холмы и вернуться в деревню под прикрытием деревьев и виноградных лоз, вьющихся по решёткам из древесины каштана. Дождь продолжал лить. План Шарпа был прост: он хотел найти то, что в глазах сельских жителей ценнее лодок, и поменять это на лодку. Но в нищих домишках взять было нечего, не было и домашнего скота, кроме нескольких цыплят, роющихся в загородке в саду. Зато селяне, столь удачно выпроводившие пришлых из деревни, праздновали победу в деревенской таверне, хвастаясь своей доблестью и громко хохоча, и Шарп разозлился.

- Быстро заходим и нагоняем на них страху, – сказал он Харперу.

Харпер снял с плеча семистволку:

- Готов, как прикажете, сэр.

- Мы двое заходим, – Шарп разъяснил план Висенте и женщинам. – Вы трое стоите в дверях и делаете вид, будто готовы стрелять.

Они с Харпером перескочили через забор и, потоптав грядки с бобами, влетели в открытый чёрный ход таверны. В зале вокруг бочки с вином сидели около дюжины мужиков, многие с мушкетами, но прежде, чем кто-либо из них успел сообразить, что происходит, Шарп был уже внутри, а от печи в них целился семью стволами Харпер, и оба стрелка громко орали. Шарп похватал из рук обалдевших селян мушкеты, а когда один попытался сопротивляться, ткнул ему в физиономию ствол его же оружия. Потом он пнул бочонок, и тот упал на каменный пол с таким грохотом, словно орудие выстрелило. Перепуганные шумом и внезапным нападением мужики только беспомощно озирались. Шарп отступил к передней двери и прицелился в них из винтовки.

- Мне нужна чёртова лодка! – рыкнул он.

Инициативу перехватил Висенте. Он отставил в сторону свою винтовку, медленно вышел вперёд и негромко, спокойно завёл речь о войне, об ужасах оккупации, которые пережила Коимбра, давая понять, что, если французов не разбить, то же произойдёт и в этой деревне.

- Ваших жён изнасилуют, дома сожгут, детей убьют. Я видел это. Но враг может быть разбит, и он будет разбит, если вы поможете, – внезапно Висенте почувствовал себя адвокатом, таверна стала залом суда, поселяне – присяжными, и он заговорил ещё более страстно.

Ему никогда не приходилось выступать на судебных заседаниях, он помогал осуществлять торговые сделки, не выходя из своего кабинета, но всегда мечтал стать настоящим адвокатом, и теперь смог продемонстрировать своё красноречие и способность убеждать. Прежде всего Висенте попытался затронуть чувство патриотизма своих слушателей, но, понимая, что материальные интересы тоже важны, пообещал, что за лодку будет заплачено.

- Полностью, но не сейчас. У нас сейчас нет денег, – сказал он. – Но я обещаю, что вернусь сюда и заплачу ту цену, о которой мы договоримся. А когда французы будут изгнаны, вы сможете с удовлетворением сознавать, что помогли победить их, – и, закончив свою пламенную речь, Висенте перекрестился.

Его слова произвели впечатление на крестьян. Конечно, они не были готовы согласиться безоговорочно, потому что в обещание заплатить деньги когда-нибудь потом не поверили, и патриотизм в их сердцах боролся с алчностью, но один всё же согласился продать молодому офицеру лодку.

Это была даже не лодка, по большому счёту, а старый ялик, на котором переправляли народ через устье Зезере, - пузатое судёнышко восемнадцати футов длиной с двумя лавками для гребцов и четырьмя уключинами, высоким загнутым носом и широкой плоской кормой. Его прятали, притопив в реке камнями. Селяне вытащили ялик, отчерпали воду, нашли вёсла, потребовали, чтобы Висенте ещё раз поклялся заплатить за судно – и только тогда позволили Шарпу и его спутникам забраться в него.

- Далеко ли до Лиссабона? – спросил Висенте.

- На этом – весь день и ещё ночь, – сказал перевозчик и долго ещё стоял на берегу, глядя, как его лодка неловко борется с течением.

На вёсла сели Шарп и Харпер, но, поскольку к таким вещам они были непривычны, гребли сначала неуклюже. Впрочем, река делала работу за них, неся лодку вниз по течению, пока они не научились управляться с длинными веслами. Наконец им удалось выгрести на середину Тахо. Висенте сидел на носу, следя за дорогой впереди, а Джоана и Сара расположились на широкой корме. Если бы не шел дождь, если бы свежий ветер не гулял вдоль реки, плеща холодной водой в лодку, которая и без того ощутимо подтекала, то их путешествие можно было бы назвать приятной прогулкой. В действительности же они тряслись от холода, пока их маленькая лодка неслась на юг под затянутым тучами небом, между укрытыми пеленой дождя высокими холмами. Быстро текла река, неся свои воды из далёкой Испании, торопясь к морю…

И тут их заметили французы.

Форт назывался просто «объект №119». На самом деле это был не совсем форт, а бастион, возведённый на вершине низкого холма, при нём накрытый каменными перекрытиями пороховой погреб и батарея на шесть орудий. Двенадцатифунтовые пушки были конфискованы у русской военной флотилии, корабли которой укрылись в Лиссабоне от шторма на Атлантике и были захвачены Королевским флотом Британии. Португальские и британские артиллеристы считали, что с их помощью можно будет простреливать широкую долину, расстилавшуюся на восток и запад от «объекта №119». К востоку до реки Тахо расположились ещё десять фортов, а в западном направлении на двадцать миль до побережья Атлантики протянулась цепочка более чем сотни бастионов и фортов, расположенных в два ряда на вершинах холмов. Это и были линии Торриш-Ведраш.

Через них пролегали три дороги на Лиссабон: главная – посередине между Тахо и океаном; ещё одна – рядом с рекой, в непосредственной близости от «объекта №119», и третья – вдоль реки Сизандре. Никто, конечно, не ожидал, что Массена двинется по этим дорогам. Он должен был пойти в обход, между дорог, по дикой пустынной местности, но там его поджидали ещё больше фортов и бастионов.

Кроме недавно построенных укреплений, Массена должен был обнаружить, что северные склоны холмов трудом тысяч землекопов превращены в отвесные кручи, которые не могла штурмовать пехота. Там, где почва была каменистой, инженеры сверлили и взрывали породу, создавая неприступные обрывы. Если бы пехота не стала штурмовать отвесные склоны и выдержала артиллерийский обстрел с вершин, она пошла бы ложбинами между крутыми холмами и уткнулась в преграду из колючих кустарников, перегородившую низину подобно чудовищной дамбе. Кустарниковая баррикада была усилена срубленными деревьями, а по краям располагались небольшие редуты, так что атакующая колонна попадала под перекрёстный огонь артиллерии и стрелкового оружия.

В фортах разместили сорок тысяч солдат, в основном португальских, остальная часть британской и португальской армий была развёрнута за линиями, готовая усилить участок, которому грозила атака противника, или на самих линиях. Южному Эссекскому доверили сектор между «объектом №114» и «объектом №119». На последнем полковник Лоуфорд устроил совещание для своих офицеров, чтобы проинструктировать их насчёт боевой задачи. Капитан Слингсби прибыл последним, и остальные смотрели, как он карабкается по крутой, вырубленной в земле лестнице к каменной кладке стрелковой ступени.

- Ставлю гинею на то, что он не заберётся, – шепнул Лерой Форресту.

- Мне он пьяным не кажется, – ответил Форрест, правда, без особой уверенности в голосе.

Все остальные считали, что Слингсби был пьян. Он шёл очень медленно, преувеличенно осторожно ставя ноги на середину каждой ступеньки. Вверх он не смотрел, пока не добрался до вершины и объявил собравшимся офицерам, что насчитал ровно сорок три ступени.

Эта новость озадачила полковника Лоуфорда. Он один не следил за подозрительно осторожным восхождением Слингсби и повернулся к нему, воскликнув с интонацией вежливой озадаченности:

- Сорок три?

- Это важно знать, сэр, – заявил Слингсби, который имел ввиду, что это необходимо, когда поднимаешься по ступенькам в темноте, но пояснение улетучилось из его головы прежде, чем он успел его сделать, поэтому он лишь с чистосердечным энтузиазмом повторил. – Очень важно, сэр.

- Я уверен, мы все это запомним, – нетерпеливо заметил Лоуфорд, обвёл рукой расстилавшийся перед офицерами залитый дождём пейзаж северной Португалии и сказал. – Если придут французы, джентльмены, вот здесь мы их и остановим.

- Слушайте, слушайте, – поддакнул Слингсби.

Никто не обратил на него внимания.

- Мы позволим им приблизиться и разбиться вдребезги о наши позиции, – продолжал Лоуфорд.

- Разбиться вдребезги, – тихо пробормотал Слингсби.

- Возможно, они предпримут попытку прорыва именно здесь, – поспешно, чтобы не дать своему шурину добавить что-нибудь ещё, заговорил Лоуфорд, указывая на ложбину, которая огибала «объект №119» в южном направлении. – Мы с майором Форрестом поехали вчера на север и посмотрели на наши позиции с точки зрения французов.

- Очень мудро, – поддакнул Слингсби.

- Для того, кто смотрит на наши позиции с тех холмов, эта ложбина выглядит очень соблазнительно. Она словно проникает сквозь наши линии.

- Проникает, да, – повторил Слингсби, кивая.

Майору Лерою даже показалось, что сейчас он вытащит блокнот, карандаш и начнёт конспектировать.

- По правде говоря, ложбина полностью заблокирована, – продолжал Лоуфорд. – Там баррикады из срубленных деревьев, колючих кустарников и затопленных участков, но французам-то это неизвестно.

- Просто смешно! – пробормотал Слингсби, хотя трудно сказать, по поводу слов Лоуфорда или сообразительности французов он высказался.

- Но нам, однако, следует ожидать атаки и подготовиться к ней, – подвёл итог своим рассуждениям Лоуфорд.

Слингсби опять что-то пробурчал. Лерою послышалось что-то вроде «дай кошке волю».

- Когда атака начнётся, враг окажется под огнём артиллерии этого форта и любого другого в пределах дальности стрельбы, – налетевший на вершину порыв сырого ветра раздул плащ Лоуфорда. – Если они переживут это, то проникнут в ложбину, и мы встретим их залпом со склона этого холма. На холм они подняться не смогут. Им остаётся лишь умирать в страданиях.

Лицо у Слингсби приняло удивлённое выражение, но от комментариев он воздержался.

- Что нам нельзя допустить ни в коем случае, так это позволить французам поставить батареи напротив наших укреплений, – Лоуфорд указал на простирающуюся перед «объектом №119» широкую долину, ограниченную с севера холмами, на которых французы, несомненно, разместят свои позиции.

Когда-то эта долина была плодородна, но инженеры отвели воды Тахо и затопили большую её часть. Сейчас река сильно разлилась, под «объектом №119» раскинулась широкая водная гладь, поверхность которой была вздыблена ветром, и вода потоком шла с запада, извиваясь с северного края долины к югу, а потом обратно, и вливалась в Тахо. В первой излучине, ближе к британским позициям, среди рощицы стоял древний каменный полуразрушенный сарай, во второй, ближе к предполагаемым французским позициям, расположилось то, что когда-то было преуспевающей фермой с большим домом, несколькими строениями поменьше, маслодельней, парой крытых скотных дворов. На фоне затопленных окрестностей ферма выглядела заброшенной. Собственно, так оно и было, ведь её хозяева и домашний скот ушли на юг, спасаясь от французов. Сама ферма стояла на небольшой возвышенности, как остров среди волнуемого ветром озера. Конечно, когда поток обмелеет, уровень воды понизится, но низина всё ещё останется затопленной, и французы, если решат атаковать, будут вынуждены двигаться на запад вдоль дальнего края долины, пока не доберутся до полуразрушенного сарая, возле которого смогут форсировать поток и приблизиться к британским позициям. Именно эту возможность и решил обсудить Лоуфорд со своими офицерами.

- Если дьяволам удастся разместить тяжёлое орудие в сарае или в тех строениях, они смогут обстреливать наши позиции, - Лоуфорд указал на ферму, расположенную в полумиле к востоку от развалин сарая и соединенную с ним каменной дамбой, почти скрытой сейчас под водой. – Этого не должно произойти, джентльмены.

Майор Лерой решил, что это вообще вряд ли может произойти. Чтобы добраться до обветшалого сарая, французам придётся форсировать поток, да и до фермы немалый путь по затопленной низине, что весьма затруднительно проделывать, таща пушку и ящики со снарядами. Полковник, по мнению Лероя, и сам это понимал, но, видимо, не хотел, чтобы подчинённые слишком расслаблялись.

- И, чтобы помешать этому случиться, джентльмены, мы будем патрулировать, – вещал Лоуфорд. – Мы будем энергично патрулировать. Мы выставим патрули численностью в роту в долине, чтобы лягушатникам, если они посмеют высунуть носы, эти носы поразбивать в кровь, – Лоуфорд повернулся к Слингсби. – Ваша задача, Корнелиус…

- Патрулировать, – поспешно отрапортовал Слингсби. – Энергично.

- Поставить патруль в том сарае, – закончил Лоуфорд, раздражённый тем, что его прервали. – Сторожить днём и ночью, Корнелиус. Лёгкая пехота будет жить там. Вы поняли?

Слингсби уставился на развалины сарая, крыша которого частично обрушилась, благодаря чему местечко выглядело далеко не столь удобным, как то, что по ордеру рота получила в деревне, расположенной к югу от «объекта №119». Несколько мгновений Слингсби, казалось, не мог осознать, что это сказано всерьёз.

- Мы будем там жить, сэр? – опечаленно переспросил он.

- В сарае, Корнелиус, – терпеливо повторил Лоуфорд. – Укрепите его и оставайтесь там, пока, чёрт возьми, целая армия французов не атакует вас. В этом случае я с большой неохотой, но всё же разрешаю вам покинуть позиции.

Остальные офицеры засмеялись шутке, но Слингсби, кажется, воспринял слова полковника совершенно серьёзно.

- Я хочу, чтобы рота лёгкой пехоты выдвинулась туда в сумерках, – продолжал Лоуфорд. – И вам придётся оставаться на позициях до воскресенья. Наши патрули будут снабжать вас продовольствием.

Лоуфорд замолчал, потому что соседняя телеграфная станция начала передачу сообщения, и все офицеры сосредоточенно уставились на поднимающиеся над мачтой надутые пузыри.

- И ещё, джентльмены, – привлёк их внимание Лоуфорд. – Я хочу, чтобы вы внимательно осмотрели наш участок линии, – он махнул рукой на восток. – Чтобы вы ознакомились с каждым укреплением, каждой дорогой, каждым дюймом территории. Мы можем здесь надолго задержаться. Корнелиус, останьтесь на два слова.

Остальные офицеры ушли смотреть укрепления между «объектом №119» и «объектом №114», а Лоуфорд, оставшись наедине со Слингсби, нахмурился, глядя на подчинённого и сказал:

- Мне неприятно об этом спрашивать, но всё же я должен. Вы пьяны?

Слингсби изобразил на лице возмущение, собираясь резко отвергнуть несправедливое обвинение, но поперхнулся словами и отвёл взгляд в сторону, словно заметил что-то интересное на другом конце долины. Из-за капель дождя, стекающих по его щекам, казалось, что он плачет.

- Перебрал вчера вечером. Прошу прощения, – униженно признался он наконец.

- Такое случается со всеми время от времени, но не каждую же ночь! – сказал Лоуфорд.

- Это для пользы, – заявил Слингсби.

- Как это? – растерялся Лоуфорд.

- Ром спасает от лихорадки. Это все знают. У него действие… фебри…– Слингсби замолчал, пожевал губами и попробовал снова - Ф-фебри…

- Жаропонижающее, – договорил за него Лоуфорд.

- Точно! – обрадовался Слингсби. – Так сказал доктор Уэзерспун. Мы с ним служили в Вест-Индии… Хороший человек, очень хороший! «Ром, - говорил он. – Это единственный… феб…» Словом, кроме него, ничего не поможет. Умерли сотни, но не я. Ром – это лекарство!

Лоуфорд вздохнул.

- Я дал вам шанс. Шанс, которым с удовольствием воспользовалось бы большинство офицеров. Вы командуете ротой, Корнелиус. Это прекрасная должность, но кажется, роте понадобится новый капитан. Возможно, им станет Шарп, – сказал Лоуфорд хладнокровно, думая, где же Шарпа носит. – А если Шарп не вернётся, придётся назначить кого-то ещё.

Слингсби молча кивнул.

- Вы пока не исключены из списка кандидатов, но мне придётся это сделать, если вы будете пить.

- Совершенно справедливо, сэр, – заявил Слингсби. – Прошу прощения. Это всё из-за страха перед лихорадкой, сэр.

- А я вот боюсь, что французы нападут на рассвете, – сказал Лоуфорд. – Представляете, Корнелиус: полумрак, лёгкий утренний туман… Мы отсюда их не увидим, но, если вы будете в том сарае, то вы увидите лягушатников гораздо раньше. Именно поэтому я отправляю вас туда, Корнелиус. Я услышу выстрелы ваших мушкетов и винтовок, и буду знать, что французы пошли в атаку. Так что держите ухо востро и не подведите меня.

- Да, сэр. Так точно, сэр, – Слингсби протрезвел окончательно.

Сегодня он не собирался напиваться, просто проснулся от холода и сырости и подумал, что глоточек рома подкрепит его. Слингсби вообще не нравилось напиваться, но ром вселял в него уверенность, а ему это было необходимо, потому что справляться с ротой лёгкой пехоты оказалось очень трудно. Он знал, что не нравится стрелкам, и ром давал ему силы, чтобы справляться с их упрямством.

- Мы не подведём вас, сэр, - со значением сказал Слингсби.

- Это хорошо, – с теплотой в голосе произнёс Лоуфорд. – Очень хорошо.

По правде говоря, пикет в старом сарае был, по большому счёту, бесполезен. Но полковник обещал своей жене, что сделает из Слингсби приличного офицера, и, вместо того, чтобы позволить капитану бездельничать в тылу, он великодушно собирался дать ему задание, простое, но такое, которое держало бы его в тонусе и дало шанс доказать способность командовать.

- И я настаиваю ещё на одной вещи, – добавил Лоуфорд.

- На чём, сэр? – нетерпеливо спросил Слингсби.

- Никакого рома, Корнелиус. На посту никакого вашего лекарства, понимаете меня? А если почувствуете, что простудились, возвращайтесь и позвольте доктору позаботиться о вас. Говорят, помогает фланелевое бельё.

- Да-да, фланелевое, – кивнул Слингсби.

- А сейчас вы возьмёте своих людей и разведаете, что там, на ферме. Позади «объекта №118» есть проход, – терпеливо разъяснял Лоуфорд. - Оставшаяся часть роты пока подготовится: почистит мушкеты, наточит штыки, сменит кремни, пополнит патронные коробки. Скажите мистеру Ноулзу, чтобы выдал вам паёк на три дня и будьте готовы выступить сегодня днём.

- Очень хорошо, сэр, – воскликнул Слингсби. – Спасибо, сэр.

Лоуфорд проследил, как Слингсби спускается с холма, вздохнул, вытащил подзорную трубу, установил её на треноге и принялся осматривать расстилавшийся перед ним пейзаж. Холмы, возвышающиеся вдали, были увенчаны белыми каменными развалинами трёх мельниц. Французы наверняка превратят их в сторожевые башни. Он повёл трубой вправо, где поблёскивали воды Тахо, широким потоком несущиеся к морю. Там на якоре стояла канонерская лодка; намокшее знамя Королевского флота висело на мачте, как тряпка.

- Если французы атакуют, то не по дороге, потому что она затоплена, – сказал кто-то за спиной Лоуфорда. – Они пойдут в обход. То есть, прямиком сюда.

Обернувшись, Лоуфорд увидел майора Хогана в чёрной клеенчатой накидке с капюшоном, прикрывающем треуголку.

- Вы в порядке? – спросил Лоуфорд у ирландца.

- Чувствую, что наступают холода, – заявил Хоган. – Чёртов холод! Зима начинается, а?

- Но пока ещё не зима, Хоган.

- Мои кости считают, что уже зима. Могу ли я? – Хоган указал на подзорную трубу.

- Будьте любезны, – Лоуфорд протёр окуляр от дождевых капель. – Как лорд Веллингтон?

- В полном здравии, чего и вам желает, – Хоган склонился над трубой. – И не в духе, как всегда.

- Не в духе? Отчего же?

- Да всё эти чёртовы вороны, которые каркают, что война проиграна. Они пишут об этом домой, а потом их тупоголовые рассуждения печатают в газетах. Лорд в полной решимости расстрелять целую роту паникёров,- Хоган притих, внимательно рассматривая канонерскую лодку на реке, потом покосился на Лоуфорда с озорным прищуром. – Надеюсь, вы, Лоуфорд, в письмах супруге не отзываетесь непочтительно о стратегических замыслах его светлости?

- О Господи, нет! – искренне воскликнул полковник.

Хоган снова приник к окуляру.

- Конечно, наводнение оказалось не столь значительным, как рассчитывали мы - или, точнее, полковник Флетчер, - но, думаю, его будет достаточно, чтобы французы двинулись в обход дорог, – Хоган поворачивал подзорную трубу, прослеживая маршрут вероятной атаки противника. - Они пойдут вдоль холмов, переправятся где-нибудь рядом с тем сараем и появятся прямо перед вами, Лоуфорд.

- Я тоже в этом уверен, – заметил полковник. – А потом углубятся в ложбину, – и указал на огибающую холм низину.

- Где и помрут, – с жестоким удовлетворением подвёл итог Хоган, распрямился и поморщился от вступившей в поясницу боли. – По правде говоря, я думаю, они не решатся. Но могут. Есть новости о Шарпе?

Лоуфорд вначале удивился вопросу, но потом догадался, что Хоган пришёл сюда именно за этим.

- Никаких.

- Пропал, мерзавец, верно?

- Боюсь, придётся записать его в книгу, – вздохнул Лоуфорд, подразумевая, что должен официально объявить Шарпа безвестно отсутствующим.

- Немного преждевременно, не находите? – уклончиво заметил Хоган. – Это, конечно, ваше дело, Лоуфорд, и я ни в коем случае не хочу вмешиваться в вашу канцелярию. – Он снова склонился к трубе, разглядывая одну из разрушенных мельниц вдалеке. – Чем он занимался перед тем, как пропал?

- Разыскивал скипидар. И ещё сопровождал женщину, англичанку.

- Ага! – снова как-то непонятно высказался Хоган. – Женщину, значит? Это похоже на мистера Шарпа, не так ли? В его стиле. Всё произошло в Коимбре, да?

- Именно! – подтвердил Лоуфорд и с негодованием добавил. – Он так и не вернулся!

- Там пропал ещё кое-кто, – заявил Хоган, стоя на парапете и вглядываясь сквозь моросящий дождь в далёкие холмы на севере. – Майор, весьма важная фигура. Занимался для португальцев тем же, что я делаю для Веллингтона. Очень плохо, если он попал в руки французов.

Лоуфорда дураком назвать было нельзя. Он понимал, что Хоган не просто для красного словца сообщил ему эту информацию.

- Думаете, эти исчезновения связаны?

- Я знаю, что они связаны, – заявил Хоган. – Между Шарпом и этим сеньором были…как бы это сказать… разногласия.

- А Шарп мне об этом не говорил! – Лоуфорд почувствовал себя задетым.

- Это в связи с тем инцидентом, когда он уничтожил запасы муки.

- Об этом мне известно, но он не рассказывал ни о каких деталях.

- Ричард никогда не утомляет незначительными деталями высокопоставленных офицеров, – Хоган взял понюшку табака, чихнул и продолжил. – Чтобы нас не смущать, вероятно. Но в известном смысле, он сам справился с ситуацией, хотя был сильно избит в ночь перед сражением.

- А мне сказал, что упал…

- Для Шарпа весьма глупая отговорка, не правда ли? – пожал плечами Хоган. – Итак, между этими двумя была связь, но связаны ли между собой их исчезновения? Сомнительно, но… возможно. Я верю в Шарпа, знаете ли.

- И я, – сказал Лоуфорд.

- Разумеется, полковник, – согласился с ним Хоган, который знал о Южном Эссекском больше, чем Лоуфорд будет осведомлён в туманной перспективе. – Если Шарп объявится, направьте его в штаб. Скажите, что нам нужна вся информация о майоре Феррейра.

Хоган очень сомневался, что Веллингтон захочет потратить на общение с Шарпом хоть секунду своего драгоценного времени, но Лоуфорду было полезно думать, что главнокомандующий горячо этого желает.

- Конечно, – пообещал полковник.

- Мы в Перо Негро, это в нескольких часах езды к западу, – пояснил Хоган. – И, разумеется, мы отошлём его назад так быстро, как сможем. Я уверен, вы хотите, чтобы Шарп поскорее приступил к выполнению своих непосредственных обязанностей.

Почувствовав некоторую подчёркнутость слова «непосредственные», Лоуфорд понял, что получил хоть и мягкий, но всё же упрёк, и хотел было оправдать свои действия конфликтной ситуацией, сложившейся между Шарпом и Слингсби, однако Хоган вдруг прильнул у окуляру подзорной трубы и воскликнул:

- Наши друзья уже здесь!

В голове Лоуфорда мелькнула мысль: «Неужели Шарп объявился?!», - но тут на склоне холма вдалеке он заметил всадников и понял, что это французский авангард, а армия Массена где-то неподалёку.

Линии Торриш-Ведраш, построенные втайне от британского правительства, стоили двести тысяч фунтов. Это были самые масштабные и дорогие оборонительные сооружения, когда-либо создававшиеся в Европе. Настало время проверить их прочность.

Французы - само собой разумеется, зелёномундирные драгуны – ехали вдоль реки у кромки холмов по западному берегу Тахо. Их было около тридцати. Скорее всего, их послали на поиски продовольствия, потому что за лошадью одного из них тащились две тощие коровы, но в этот промозглый мерзкий день, увидев на реке лодчонку, а в ней трёх мужчин и двух женщин, драгуны не смогли преодолеть соблазна. Они прокричали приказ немедленно причалить к берегу и тут же, не дожидаясь, пока их слова будут поняты и тем более исполнены, открыли стрельбу.

Пуля из карабина вошла в воду в пяти шагах от лодки. Шарп и Харпер налегли на вёсла, стараясь отвести лодку подальше к восточному берегу. Более десятка драгунов пришпорили лошадей, поскакали туда, где в реку выдавался лесистый мыс, и спешились.

- Они готовятся стрелять в нас, – предупредил Висенте.

На восточном берегу, прямо напротив того места, где река огибала мыс, в сотне метров от драгунов, в воду упало большое дерево. Оно наполовину утонуло, но длинные, выбеленные солнцем ветви торчали над водой и мокли под дождём. Шарп, обернувшись, увидел неожиданную преграду и усиленно заработал левым веслом, подгребая к ней. Ещё несколько драгунов спешились и, устроившись у кромки воды, прицелились с колена и дали залп. Пули засвистели над рекой, и одна отколола щепку от планшира.

- Видите дерево, Пат? – спросил Шарп.

Харпер оглянулся и буркнул что «вижу, мол». Они налегли на вёсла. В этот момент ещё один нестройный залп затрещал с западного берега, но высокий просмолённый нос лодки с треском врезался в мёртвые ветки, вокруг которых запутались водоросли и тина, образовав болотистую заводь. Пуля впилась в побелевший толстенный ствол, ещё одна свистнула над головами, а Висенте всё дальше втягивал лодку под защиту упавшего в реку дерева. Теперь, когда они пригнули головы, драгуны не могли их разглядеть, но продолжали беспорядочную стрельбу, уверенные, что рано или поздно лодка должна снова появиться.

Висенте первому надоело сидеть в укрытии. Он встал и пристроил на стволе дерева свою винтовку.

- Хочу посмотреть, смогу ли я стрелять, – заявил он.

- Ваше левое плечо не должно вам помешать, – ответил Шарп.

- Я имею ввиду, смогу ли я выстрелить точно, – пояснил Висенте и прицелился в сидевшего на лошади француза, вроде бы офицера.

Драгуны заметили португальца и, хотя вряд ли поняли, что в его руках оружие, осыпали градом пуль, ни одна из которых даже рядом не свистнула. Гладкоствольные драгунские карабины были даже менее точными, чем мушкеты, а для винтовки Висенте расстояние подходило в самый раз. Шарп как раз прикидывал, насколько хороший из Висенте стрелок, как у него над головой хлопнул винтовочный выстрел, и драгунский офицер боком свалился с лошади. Было видно, как брызнула кровь.

- Хороший выстрел! – заметил с уважением Шарп.

- Я тренировался всю прошлую зиму, – сказал Висенте. – Если я собираюсь командовать стрелковой ротой, то и сам должен быть хорошим стрелком, верно?

- Верно, – согласился Шарп, перекрикивая грохот залпа французских карабинов и свист проносящихся сквозь ветки пуль.

- Я теперь побеждаю в любом состязании, – с величайшей скромностью признался Висенте. – Но это только потому, что я много тренировался, – стрелять ему было не слишком затруднительно, но вот перезарядка давалась трудно из-за раненого плеча. – На этот раз я убью лошадь, – он забил пулю шомполом и встал снова.

Шарп и Харпер тоже сделали по выстрелу в спешившихся драгунов. Карабины яростно огрызнулись в ответ, но пули либо вонзались в ствол мёртвого гиганта, либо с всплеском уходили в воду, а по большей части совершенно безобидно посвистывали в воздухе. Скривившись от боли, Висенте перезарядил ещё раз и без колебаний выстрелил в драгуна, который вошёл по колено в реку, надеясь, таким образом, сократить дистанцию выстрела. Наконец, драгуны сообразили, что по глупости сами подставляют себя в качестве мишеней под винтовки, отбежали к лошадям, быстро вскочили в сёдла и исчезли в леске.

Шарп, перезаряжая, следил, как они, прячась за деревьями, поскакали на юг.

- Будут поджидать нас ниже по течению, – сказал он.

- Или вернутся к своим, – предположил Харпер.

Висенте встал, чтобы осмотреться.

- Думаю, они не уйдут далеко от реки. От Коимбры досюда продовольствия им много найти не удалось. Они будут искать мост, чтобы переправиться на этот берег. А мост в Сантареме.

- Где это?

- Дальше на юге. – Висенте указал вниз по течению. – Это старая крепость над рекой.

- Мы будем проплывать мимо? – спросил Шарп.

- Думаю, лучше будет сделать это сегодня вечером, – сказал Висенте. – Мы отдохнём здесь некоторое время, дождёмся темноты и поплывём вниз по течению.

Шарп подумал, поступят ли так же братья Феррейра. В беспокойстве он постоянно оглядывался на север, почти ожидая увидеть их на реке. Может, они передумали? Направились, к примеру, на север, в горы, или пересекли Тахо выше по течению, а потом купили лошадей и спокойно едут сейчас по восточному берегу? Он убеждал себя, что это не имело значения, что единственной действительно важной вещью было вернуться в армию, но всё же хотел отыскать братьев. Майор Феррейра должен был заплатить за свое предательство, и у Шарпа был свой счёт к Феррагусу.

Они оставались на месте до сумерек, развели на берегу костёр и вскипятили очень крепкий, приправленный порохом чай из того, что удалось наскрести в ранцах Шарпа и Харпера. Драгуны наверняка вернулись к своей армии, опасаясь партизан, которые представляли ночью нешуточную опасность. Когда окончательно стемнело, Шарп и Харпер вывели лодку из убежища за стволом дерева и позволили ей плыть вниз по течению по собственной воле, потому что всё равно было не видно, куда править. Всё ещё моросил дождь. Они насквозь промокли и, как только погас дневной свет, стали мёрзнуть. Иногда сквозь промозглую дымку высоко в горах на западе были видны отблески костров, а однажды они проплыли мимо чего-то большого и горящего, расположенного намного ближе. Несколько раз лодка сталкивалась с плывущими по реке брёвнами. Прошёл всего час (хотя Шарпу показалось, что гораздо больше) с тех пор, как они отчалили от поваленного дерева, и на западном берегу показалась затуманенная дождём россыпь огней.

- Это Сантарем, – тихо промолвил Висенте.

На высокой стене, освещённые отблесками факелов и костров, горящих за парапетом, рисовались силуэты часовых. Шарп решил, что это французы. Из города доносились мужские голоса, горланящие песню. Он представил, как лягушатники пируют в тавернах, и подумал, испытали ли жители Сантарема тот ужас и те насилия, которые происходили в Коимбре. Шарп пригнулся пониже, хотя понимал, что любому часовому с высокой стены никогда не разглядеть ничего на чернильно-чёрной поверхности реки. Казалось, прошла целая вечность, пока они проплыли вдоль древних крепостных стен. Наконец, огни исчезли, их окутала влажная темнота. Шарп заснул. Сара вычёрпывала оловянной чашкой скапливающуюся на дне лодки воду. Харпер похрапывал, рядом с ним дрожала от холода Джоана. Река стала ещё шире и потекла быстрее. Шарп проснулся в серых, как волчья шкура, предрассветных сумерках. Всё затянул туман, сквозь него рисовались смутные очертания деревьев на западном берегу. Дождь прекратился. Он отложил вёсла и сделал несколько рывков руками, чтобы немного разогнать кровь. С кормы ему улыбнулась Сара.

- Я мечтаю о чашке чая, – сказала она.

- Нечем заварить, – ответил Шарп.

- Именно потому и мечтаю.

Харпер проснулся и взялся за вёсла, но Шарпу казалось, что они вообще не сдвинулись с места. Туман сгущался, и лодка, казалось, остановилась в жемчужной белизне, скрывшей водную гладь. Грести стало труднее. Сквозь пелену тумана он заметил смазанный силуэт кривого дерева на восточном берегу и, приняв его за ориентир, стал грести изо всех сил. Его подозрения подтвердились: лодка оставалась практически на месте, еле-еле двигаясь вперёд.

- Это прилив, – пояснил Висенте. – Идёт вверх по реке и сносит нас назад. Но прилив скоро кончится.

Шарп решил было причалить к восточному берегу, но потом подумал, что братья Феррейра, которые, наверное, уже совсем близко, могут ускользнуть в таком тумане, и они с Харпером гребли до пузырей на ладонях, борясь с приливом. Светало, прилив ослабевал. Над ними пролетела чайка. До моря было ещё много миль, но в воздухе запахло морской солью, и вода стала солоноватой. Становилось теплее, туман, казалось, сгустился и плыл над струящейся серой водой, словно пороховой дым на поле боя. Им пришлось приблизиться к западному берегу, чтобы увернуться от растрёпанных остатков рыболовецких сетей и запутавшихся в них обломков жердей, дрейфующих у восточного берега. На западном берегу не было ни души, казалось, они совершенно одни на серой глади реки под жемчужно-туманном небе, и вдруг впереди, ниже по течению раздался громкий орудийный выстрел. Испуганные грохотом, отразившимся от невидимых в тумане холмов эхом и раскатившимся вдоль русла реки, птицы взлетели с деревьев и закружили в небе.

- Я ничего не вижу, – сообщил Висенте с носа лодки.

Шарп и Харпер налегли на вёсла, но впереди на реке не было ничего, крое тумана. Выстрелила другая пушка, и Шарпу показалось, что он заметил, где туман сгустился от порохового дыма, и направил лодку туда. Ещё два выстрела, и сквозь туман проступили очертания стоящей на якоре на середине реки канонерской лодки, которая вела огонь по западному берегу. Там, еле заметные силуэты драгун метались в серой мути, спасаясь от обстрела. Заряд крупной картечи свалил наземь двух лошадей. В тумане на мгновение расцвели брызги крови и всё застила серая пелена. Раздался выстрел из носового орудия, и ядро упало в десятке шагов перед носом ялика. Это, надо думать, предупредительный выстрел? С форпика канонерской лодке им прокричали распоряжение подплыть ближе.

- Это же англичане! – воскликнул Висенте.

Он встал на носу лодки, размахивая руками, а Шарп и Харпер направили ялик к канонерской лодке, низкому судну с одной мачтой и шестью орудийными портами с каждого борта, стоящему носом вверх по течению. На корме висел английский военно-морской флаг, а на стеньге – флаг союза.

- Сюда! – крикнули с лодки. – Направляйте чёртову лодку сюда!

Два орудия на корме выстрелили одновременно в отступающих драгунов, пытающихся скрыться в тумане, оставив на берегу убитых лошадей. Три моряка целились из мушкетов с борта канонерской лодки в людей в ялике.

- Кто-нибудь из вас говорит по-английски? – спросил кто-то.

- Меня зовут капитан Шарп, Южный Эссекский! И цельтесь из своих клятых мушкетов куда-нибудь в другое место!

- Вы англичане?! – удивление в голосе спрашивающего вполне объяснялось тем, что Шарп был без мундира и зарос густой щетиной.

- Нет, чёрт возьми, китайцы! – рявкнул Шарп.

Ялик ткнулся в просмолённый борт канонерской лодки, и Шарп увидел смотрящего на них сверху юного лейтенанта военно-морского флота.

- Вы кто?

- Лейтенант Дэвис, командую канонерской лодкой.

- Капитан Шарп. Это – капитан португальской армии Висенте. Большой парень – сержант Харпер. Леди я представлю позже. Нам бы чайку покрепче, лейтенант, уж будьте так добры…

Они вскарабкались на борт, цепляясь за ряд пластин, к которым крепился ратлинь грот-мачты. Шарп откозырял Дэвису, потому что тот, хоть и был лейтенантом примерно девятнадцати лет от роду, но по должности, как капитан судна Его величества, соответствовал армейскому майору и, значит, превосходил капитанское звание Шарпа. Моряки радостно загомонили, когда на борт поднялись Джоана и Сара в мокрых штанах, облепивших ноги.

- Тишина на палубе! – рявкнул Дэвис, и моряки немедленно притихли. – Привести в порядок орудия. Поднять на борт лодку. Живо, живо! – жестом он предложил Шарпу и его спутникам пройти на корму. – Добро пожаловать на борт «Белки». Сейчас мы выпьем чая, и вы расскажете, что привело вас сюда.

- Мы из Коимбры, – сказал Шарп. – А вы, лейтенант, чем занимаетесь?

- Развлекаем лягушатников, – ответил Дэвис, долговязый, тощий юноша в потёртом мундире. – Поднимаемся по время прилива вверх по течению, убиваем тех лягушатников, которые оказываются настолько глупыми, что суют свои носы на берег, а во время отлива спускаемся вниз.

- Где мы сейчас находимся? – поинтересовался Шарп.

- В трёх милях от Алхандры. Там начинаются линии укреплений, – спускаясь по трапу, Дэвис продолжил. – Ниже есть каюта, которую я с радостью предлагаю леди, но должен признаться, что она чертовски убогая и сырая, к тому же.

Шарп представил ему Сару и Джоану. Девушки решили остаться на корме, большую часть которой занимал большой румпель. У «Белки» не было штурвального колеса, а квартердеком гордо именовалась кормовая часть палубы, по которой туда-сюда сновало множество моряков. Дэвис пояснил, что его судно - двенадцатипушечная одномачтовая яхта-тендер, управлять которой легко мог бы экипаж из шести-семи матросов, но сейчас на борту около сорока человек артиллерийской обслуги.

- И всё равно этого мало! – пожаловался он. – Мы не можем вести огонь одновременно с обоих бортов! Правда, пушек с одного борта обычно хватает. Итак, попьём чайку?

- И не мешало бы побриться… - заметил Шарп.

- И чего-нибудь поесть, – шёпотом добавил Харпер, при этом глядя вверх, словно его чрезвычайно заинтересовал парус, собранный снастями на массивном рее, под которым полоскался маленький английский военно-морской флаг.

- Чай, бритье, завтрак! И хватит таращиться, мистер Брейуэйт! – заявил Дэвис, обращаясь к гардемарину, который не сводил глаз с Сары и Джоаны, очевидно, не в силах выбрать, которая – блондинка или брюнетка – ему больше нравится. – Хватит таращиться и передайте Поуэллу, чтобы приготовил завтрак для пятерых гостей.

- Пять гостей, сэр, да-да, сэр…

- И можно попросить проследить, не появится ли на реке ещё одна лодка? – обратился к Дэвису Шарп. – За мной могут следовать ещё пятеро, и я хотел бы задержать их.

- Это моя работа – задерживать тех, кто пытается спускаться вниз по течению, – заявил Дэвис. – Мисс Фрай, могу ли я предложить присесть вам и вашей подруге?

Завтрак – бекон, хлеб и яичницу со шкварками на тяжёлых белых фарфоровых тарелках - подали прямо на палубу. Пока слуга Дэвиса вычистил его зелёный мундир, отполировал до блеска сапоги и металлические накладки на ножнах, Шарп побрился. Опершись о планшир, он смотрел на реку, радуясь, что их путешествие закончилось. Правда, мысль о том, что через несколько часов он окажется в своём батальоне и вновь испытает на своей шкуре немилость Лоуфорда, подпортила хорошее настроение. Туман постепенно рассеивался, прилив спадал, и вода обтекала «Белку», стоящую на носовом якоре против течения. С борта Шарп видел цепочку островков у западного берега, косу поросшего травой песка, отделявшую от основного русла узкую протоку. Ниже по течению русло реки слегка меняло направление, и над ещё не рассеявшимся туманом поднимались мачты других судов. Дэвис сказал, что это множество канонерских лодок, охраняющих правый фланг оборонительных линий. Где-то вдалеке выстрелила пушка, и звук далеко раскатился в быстро нагревающемся воздухе.

- Для разнообразия денёк обещает быть хорошим, – заметил Дэвис, опершись на планшир рядом с Шарпом. – Если, конечно, рассеется чёртов туман.

- Я рад, что дождя не будет, – отозвался Шарп.

- Лучше уж дождь, чем туман. Невозможно стрелять, если, чёрт его подери, цель не видишь, – возразил Дэвис и, прищурившись, посмотрел на бледный в тумане солнечный диск, прикидывая время. – Ещё час мы будем стоять здесь, а потом пойдём вниз к Алхандре. Там высадим вас на берег. Это всё проклятый южный ветер, – он кивнул на вяло шевелящийся на мачте флаг, имея ввиду, что парус бесполезен, и придётся дождаться, пока их подхватит течение.

- Сэр! С мачты заметили лодку!

- Где?

Матрос указал рукой направление.

Шарп вытащил подзорную трубу и на западе, за туманной дымкой разглядел плывущую по прибрежной протоке маленькую лодку. На таком расстоянии и в тумане были видны лишь смутные очертания голов её пассажиров.

Дэвис решительно пересёк палубу, раздавая на ходу команды:

- Выбрать концы! Номер первый и второй приготовиться!

До этого «Белка» немного рыскала из стороны в сторону, увлекаемая сильным приливным течением, но теперь якорный канат натянули, стабилизировав судно под нужным углом к берегу.

– Дайте предупредительный выстрел по готовности! – приказал Дэвис.

Подождав, пока «Белка» не замрёт неподвижно, артиллерист, который, прищурясь, прикидывал направление выстрела по оси ствола, отступил назад и дёрнул вытяжной шнур. Маленькая пушка отскочила назад, натянув на казённике верёвку, и густой пороховой дым окутал планшир. Тут же выстрелила и вторая пушка. Ядро пролетело над косой и расплескало воду перед носом лодки.

- Они не останавливаются! – закричал матрос с салинга.

- Стреляйте в них, мистер Комбс! Прямо в них!

- Есть, сэр!

Следующее ядро рухнуло на косу, срикошетило и пролетело над лодкой, быстро несущейся по течению, которому помогал начавшийся отлив. «Вряд ли пушки здесь помогут»,- подумал Шарп, карабкаясь по снастям, чтобы рассмотреть, кто всё же сидит в лодке. Это просто обязаны быть братья Феррейра – кто же ещё?! Ему казалось, что один из беглецов гораздо крупнее остальных, наверное – сам Феррагус.

- Лейтенант! – крикнул он.

- Мистер Шарп?

- В этой лодке два человека, которых я должен арестовать, – это было не совсем верно, потому что Шарпу следовало, забыв о личной мести, как можно скорее вернуться к своим, но Дэвис-то правды не знал. – Мы можем взять одну из ваших лодок, чтобы догнать их?

Дэвис колебался, потому что это не входило в его прямые обязанности.

- Канонерские лодки ниже по течению перехватят их, – заметил он.

- Но они не знают, что этих людей ищут, – возразил Шарп.

Первое орудие «Белки» снова выстрелило – и снова мимо.

- К тому же они, скорее всего, успеют высадиться на берег до того, как их заметят ваши коллеги, – добавил Шарп. – Тогда нам придётся высадиться на берег и преследовать их.

Видя, что лодка почти скрылась в тумане, Дэвис больше не колебался:

- Спустить лодку, мистер Брейуэйт! Живо! – он обернулся к спрыгнувшему на палубу Шарпу и тоном, не допускающим возражений, сказал. – Леди останутся здесь.

- Нет! – твёрдо заявила Сара и подняла свой мушкет. – Мы так долго шли сюда все вместе, и закончить дело должны тоже вместе.

Дэвис хотел было возразить, но потом, видно, решил, что жизнь его значительно облегчится, если непрошенные гости в полном составе как можно быстрее уберутся с его «Белки». Носовое орудие выстрелило снова, и пороховой дым заволок палубу.

- Желаю удачи, – только и сказал Дэвис.