"В.Болдырев. В тисках (Приключенческая повесть)" - читать интересную книгу автора

чукотских оленеводов. А все это не так просто. Совхозы не карточные домики -
сразу не построишь. Кучу денег отваливает, успевай только поворачиваться.
- Да ведь это здорово, Андрей! Эх, и размахнемся с тобой...
- Здорово, да не очень, - нахмурился Буранов, - дров можно наломать
сгоряча. Ты, Вадим, романтик, человек чувства. Тебя покоряет размах. А ведь
для строительства кольца совхозов в непроходимой горной тайге надо изучить
пастбища, маршруты дальних перегонов оленей, собрать опытных пастухов,
специалистов, раздобыть, наконец, уйму оленей и... честным путем, чтобы не
оттолкнуть простых людей чукотской тундры...
- А мы, Андрей, как Петр флот строил - собственными руками. Я заберусь
на Чукотку, в самое ее пекло, все там вверх тормашками переверну, оленей
добуду, и честным, как ты говоришь, путем, а ты наши табуны с Чукотки через
Омолон принимай, готовь в тайге пастбища, людей, снаряжение новым совхозам.
Помнишь, как на Омолоне мечтали?!
- Ох и горячая ты голова, Вадим! - рассмеялся Буранов. - Не так просто
все это сделать - сам знаешь. Последние могикане встретят вас не с
распростертыми объятиями. Удивляюсь, как генерал согласился на скупку
оленей? Ведь я, в сущности, предлагал ему то же самое.
Буранов задумчиво прошелся по кабинету.
- Ну, Вадим, мне пора, - спохватился он. - Вот тебе печать, ключи от
сейфа, располагайся. Теперь ты мой заместитель. Рад, что вместе работать
будем.
Буранов быстро собрал в папку какие-то документы, откинул пряди со лба.
- Пойду на прием...
Я остался один в кабинете среди раскрашенных молчаливых карт...


"СНЕЖНЫЙ КРЕЙСЕР"

Пурга бушует во мраке полярной ночи на льду замерзшего океана. Вокруг -
кромешный ад: исступленно пляшут снежные космы, хлещут с неистовой силой
оголенные торосы. Ветер стонет, свистит, сшибает с ног все живое, тащит в
воющую темь.
Обрушился "южак" - ураганный ветер. Здесь, у грани двух полушарий, он
поднимает пурги чудовищной силы, дующие педелями. Не дай бог в такую пургу
оказаться в пути. Меха леденеют, нестерпимая стужа пронзает до костей, и
человек замерзает, если не закопается в снег.
Белые космы яростно бьются в смотровые стекла. Могучие порывы сотрясают
кабину, и дикий, заунывный вой заглушает рев мотора и лязг гусениц. Широкий,
смутный луч прожектора едва пробивает крутящуюся снежную муть, освещая перед
носом идущей машины фирновый панцирь с ребрами застругов и грядами мелких
торосов.
Мы давим их широкими стальными гусеницами.
В просторной кабине тепло и уютно. Фосфорическим светом горят
циферблаты контрольных приборов. Крошечная лампочка освещает большой
штурманский компас. Водитель, поблескивая белками глаз, гонит машину точно
по курсу сквозь сумятицу пурги.
В руках у меня микрофон. В шлем вшиты наушники. Иногда спрашиваю, все
ли в порядке, и знакомый хрипловатый голос Кости, смешиваясь с воем пурги,
отвечает: "Порядок, Вадим, трещин нету. Так гони..."